День восьмой

В 1885 году, когда Эшли впервые увидел особняк, у него от удивления глаза на лоб полезли, а когда он поднялся по парадным ступенькам и вошел в холл, и вовсе челюсть отпала. Он даже затаил дыхание, как делают, чтобы расслышать звуки музыки, доносившиеся откуда-то издалека. Ему показалось, что он уже был здесь когда-то или видел этот дом во сне. Просторная веранда опоясывала здание с трех сторон на уровне первого этажа; над парадным входным нависала еще одна веранда, а над ней возвышался купол, в котором устанавливали телескоп. Из главного холла начиналась широкая винтовая лестница, опорный столп которой венчал переливающийся гранями хрустальный шар. Справа располагалась огромная, на весь первый этаж, гостиная. Газеты – наверное, уже десятилетней давности – покрывали столы и стулья, диваны с потертой обивкой и старый рояль. За домом тянулась заросшая сорняками лужайка; тут и там валялись выцветшие от дождей и снегов крикетные шары. В дальнем ее конце виднелась облезшая беседка перед небольшим прудом. Справа, из зарослей вязов, выступал угол большого сарая, который дети потом назовут домом для дождливых дней и который также станет служить их отцу рабочей мастерской, где он будет обдумывать свои «изобретения» и ставить «эксперименты». Эшли и без осмотра уже знал, что там есть курятник (завалившийся на бок и открытый всем дождям), а также небольшой фруктовый сад с кустами смородины и несколькими каштанами.

На самом же деле это был сон Эрли Макгрегора, в который Джон, сам того не зная, вступил. Макгрегор выстроил этот дом в расчете на большую семью. На этой лужайке до наступления сумерек можно было играть в крикет, а потом перейти в беседку и опять под аккомпанемент банджо. В траве, услаждая взор, мерцали бы светлячки. В плохую погоду на кухне стали бы варить тянучку, а в гостиной – играть в «пьяницу» и фанты. Можно было еще скатать ковры к стенам и устроить танцы под виргинские рилы и «Мелисса, пора откланиваться!», а в ясные ночи позвать детей на купол и позволить каждому ребенку по очереди заглянуть в телескоп, чтобы показать красный Марс, и кольца Сатурна, и мрачные кратеры Луны.

Все это стало реальностью, но только не для Эрли Макрегора. Субботними вечерами, когда девушка, прислуживавшая в доме, отправлялась навестить сестру, Беата Эшли и Юстейсия Лансинг начинали готовить ужин, а потом звали:

– Дети, идите к столу.

Гектор Джиллис, сын доктора, научил Роберта Эшли играть на банджо. Все дети умели петь, но никто не мог сравниться с Лили Эшли. У нее это получалось так чудесно, что в пятнадцать лет ее пригласили в церковный хор. В шестнадцать ей довелось спеть «Дом, любимый дом» на пикнике, который устроил департамент добровольных пожарных, и суровые мужчины плакали. Миссис Лансинг запрещала детям играть в «пьяницу» и «дурака», потому что двое ее младших – Джордж и Энн – со своей креольской кровью слишком возбуждались и приходили в неистовство. После ужина отцы семейств уходили в домик для дождливых дней, чтобы заняться построением воздушных замков и обсуждением оружия. В конце вечера читали вслух про Одиссея на острове циклопов, про Робинзона Крузо и его Пятницу, про кораблекрушения, случившиеся с Гулливером, а еще «Тысячу и одну ночь». В следующий вечер, в воскресенье, те же самые взрослые с теми же детьми собирались уже в «Сент-Китсе». Устанавливались мишени, чтобы потренироваться в стрельбе из ружей (Брекенридж Лансинг был заядлым охотником). Мужчины и мальчики палили из ружей, отчего все городские собаки поднимали неистовый лай. После ужина Юстейсия Лансинг могла рассказывать знакомые ей с детства разные истории с карибских островов. Ее дети, как и дети семейства Эшли, понимали французский, но она искусно вставляла перевод для тех гостей, кто языком не владел. Миссис Лансинг была потрясающей рассказчицей, и компания как зачарованная слушала о приключениях Матушки Тортиллы и Игуаны Деденни.

В «Вязах» все стало реальностью, но только не для Эрли Макгрегора. Если он рассчитывал, что лестница в доме поможет продемонстрировать грацию и отличительные особенности походки его жены, то из этого ничего не вышло. Несчастная миссис Макгрегор очень скоро так расплылась (тучность частая спутница тех, кто ведет праздную жизнь и пребывает в меланхолии), что не могла спускаться по лестнице, не держась за перила. Ни одна невеста не бросила вниз с ее ступенек свой букет в протянутые руки, а вот гробы сносить по ней оказалось удобно. Беата Эшли зато сходила вниз по лестнице, как королева Пруссии, которой всю жизнь восхищалась ее матушка – урожденная Клотильда фон Дилен из Гамбурга и Хобокена в Нью-Джерси. Никто из семейства Эшли так и не сыграл свадьбу в «Вязах», но Лили, София и Констанс учились ходить по лестнице вверх и вниз с географическим атласом на голове, хотя в радужном хрустальном шаре отражалось исполнение другой мечты.