День восьмой

К концу недели волосы отросли до скромного «ежик», чему Джон несказанно обрадовался, и, чтобы изменить их цвет, намазал голову глиной, выдавил на нее сок из фиолетовых ягод черники и остался доволен результатом. В таком виде он уже вполне мог бы вернуться в цивилизацию: бородка делала его похожим на слабого здоровьем студента-теолога, но не скрывала длинного тонкого шрама. Пришлось поэкспериментировать с соками трав и корней, чтобы замаскировать его, но эффект оказался прямо противоположным: шрам потемнел и придал ему мужественный вид.

Они вышли к реке в Джилкристс-Ферри следующей ночью, в два часа, когда город был погружен во тьму. Его путь лежал на юг по дороге, что шла над обрывом. После часа езды Джон увидел постройки, среди которых выделялись церковь и школа, а приглядевшись, смог прочесть вывеску на одном из домов: «США. Почтовое отделение Джайлс, штат Иллинойс, население 410 чел.».

– Нам почта без надобности, – пробормотал Джон и тронулся дальше, а через час увидел то, что хотел.

Это была лавчонка, с самыми разнообразными товарами и с коновязью, а рядом с ней – кузница с небольшой наковальней для изготовления подков, несколько домишек и лестница, что вела к причалу на реке. Ниже по течению он увидел огни – как ему показалось, на маленьком островке, – поэтому повернул назад, проехал примерно милю к северу от городка и, спешившись, устроился на ночлег.

Проснулся Джон на рассвете и сквозь туман увидел длинную баржу с лесом, что скользила вниз по реке. В рулевой рубке был зажжен фонарь. Ему даже почудилось, что оттуда доносятся голоса, и запах только что сваренного кофе и зажаренного бекона.

На высокогорье в Андах легкое дуновение ветерка может вызвать сход лавины. Так произошло и с Джоном Эшли, которого воображаемый запах кофе и бекона лишил самообладания. Он вдруг опять очутился в «Вязах», вернулся к работе, которую любил, ощутил немыслимую усталость от затянувшегося процесса, когда видел гордое лицо Беаты в десяти ярдах от себя, услышал пение Лили, а также слова всегда уверенного в себе Роджера, осмотрительной Софии и шумные проявления любви Констанс. Зажав голову между коленями, он завалился на бок, потом перекатился на другой. Душевные страдания зрелого мужчины рождаются в молчании и неподвижности, только вот Джон Эшли не был зрелым мужчиной, поэтому стонал, ревел и выл.

Солнце стояло в небе уже несколько часов, когда он вернулся в городок, привязал Евангелину к коновязи, вышел на обрыв и долго смотрел на реку, стоя спиной к лавчонке. Джон понимал, что обращает на себя внимание: множество глаз внимательно рассматривают его и оценивают лошадь, – наконец, развернулся, перешел дорогу и, кивнув зевакам, стоявшим на крыльце лавки, вошел внутрь. Пять человек собрались возле холодной печки, но никто кроме хозяина заведения, даже не поднял головы. Эшли пробормотал что-то вроде приветствия и услышал то же самое в ответ, потом попросил коробку имбирного печенья и, расплачиваясь, словно невзначай показал несколько долларовых бумажек. Пока он жевал печенье в задумчивой тишине, любопытство присутствующих достигло апогея, еще несколько мужчин вошли в лавку.

– Откуда ты, сынок? – поинтересовался наконец хозяин.

Большим пальцем указав на север, Эшли улыбнулся:

– Из Канады.

– Долгая дорога! – удивился хозяин, и его слова эхом разнеслись по всей комнате.

– А я не тороплюсь. Покрутился немного в Айове, пытался разыскать брата.

– И что теперь?

Эшли продолжал неторопливо жевать, а в дверях тем временем собралась небольшая толпа из мужчин и мальчишек, к крыльцу подъехала повозка.

– Позавтракать здесь можно? Яйца, бекон? Доллара на два, – поинтересовался Джон.

– Конечно. Эмма! Приготовь парню яичницу с беконом и мамалыгу.

В двери за стойкой показалась женщина и уставилась на Эшли. Тот приподнял шляпу.

– Очень любезно с вашей стороны, мэм.

Хозяйка исчезла, и опять повисла тишина.

– И где теперь собираешься искать брата? – заговорил наконец лавочник.

– До меня дошли слухи, что его видели в Новом Орлеане.

– Ничего себе!

Эшли посмотрел на хозяина и вроде бы ненароком сказал:

– Тут недалеко, в Джилкристс-Ферри, один мужик предложил двадцать четыре доллара за мою лошадку. Как, кстати, ваше местечко называется?

– Ходжес.

Мужчины, столпившиеся в дверях, тут же обернулись, а несколько человек даже выскользнули из лавки и присоединились к кружку, который образовался вокруг лошади, уже негромко обсуждая цену. Продолжая жевать, Эшли вышел на крыльцо, обратив взор на реку.

– На этих баржах с лесом набирают людей – без оплаты, за проезд?

– Кого-то берут, кого-то – нет.

– А здесь останавливаются?

Раздались тихие смешки.

– Не любят они берегов, поэтому стараются держаться подальше. Видишь островок ниже по течению? Это Бреннан, и там они время от времени останавливаются. Вон две баржи и сейчас стоят.