День закрытых дверей

– Да, Энджи предпочла бы остаться в гостинице. Вам – благополучного возвращения.

Он похлопал меня по плечу и прошел к концу причала.

Детектив поднялась, дрожа от холода.

– Тебе помочь, милая? – спросил старик.

* * *

Вайолет стояла в конце причала, провожая взглядом уходящий в бурливое море «Айленд хоппер». Стон мотора терялся в грохоте бури, и вскоре единственным звуком шторма остался плеск волн да стук дождя по гнилым доскам у нас под ногами.

– Надо идти, – сказал я.

Она повернулась, обожгла меня злым взглядом и снова расплакалась, но потом зашагала по длинному причалу. Я последовал за ней.

Сойдя на берег, мы двинулись по песчаной тропе вдоль узкой бухты. Вдалеке, среди сосен, кренились под ветром ветхие строения, пребывающие в разной степени обветшания. Вокруг, клонясь и шурша, ходила медленными волнами мокрая болотная трава.

Вайолет прибавила шагу, шлепая в ботинках по лужам и всхлипывая.

Тропа разветвлялась. Мы могли либо идти на юг и углубиться во внутреннюю территорию острова, либо повернуть влево, через ручей, и попасть в деревню.

Детектив остановилась и повернулась ко мне. Ее трясло, и она ничего не могла с этим поделать.

– Я з-з-замерзла.

Идти нужно было на юг, к деревенским руинам, но я сомневался, что у моей спутницы хватит сил. Похоже, ей угрожала гипотермия.

В центре деревни, над окружающими соснами, возвышался шпиль небольшой церкви.

– Сейчас мы вас согреем.

Пройдя по мосту, мы направились к церквушке. Дождь шел с такой силой, что я не слышал ничего, кроме беспрерывного барабанящего стука по капюшону. Часы показывали четыре. Небо затянуло тучами, так что сумерки обещали наступить раньше времени.

В одной из прочитанных мною брошюр для описания деревни Портсмут использовались такие прилагательные, как «затейливая» и «прелестная», но ничего хотя бы отдаленно прелестного я в ней не обнаружил. Более всего она напоминала унылое кладбище в агонии упадка. Возможно, будь я беззаботным туристом, приехавшим сюда теплым, солнечным деньком, деревня произвела бы на меня более приятное впечатление. Но сейчас мы будто вошли в селение мертвецов, меньшинство из которых освежили краской и обеспечили более надежной подложкой, большинство же оставили и дальше гнить среди болотной травы.

Зачем люди приезжали сюда? Что они надеялись здесь увидеть? Руины не таили в себе никакой загадки, не обещали никакого объяснения. Города приходят в упадок. Люди уезжают. Вымирают. Их жилища ветшают и рушатся. Вот и вся история, единственный сюжет. Дом Сэмюеля Джонсона. Он был сапожником и умер в 1867 году. Ты тоже умрешь. И что? Это не новость. Так устроен мир.

Мы добрались до ступенек методистской церкви, небольшой готической часовни в состоянии практически нетронутом, если сравнивать с развалившейся усадьбой через дорогу.

Я тронул дверь, и она открылась.

Пропустил вперед спутницу, вошел сам и закрыл дверь.

Царившая здесь тишина внушала благоговейный страх. Скамьи источали запах древней пыли. По оконным рамам стучал дождь. Половицы прогибались и скрипели у нас под ногами. Стены постанывали под напором ветра.

Я провел Вайолет к передней скамье и помог ей стащить промокшее насквозь пончо. Сказал, чтобы села. Она, несомненно, пребывала в состоянии шока. Черная юбка и блузка тоже промокли.

Расстегнув ремни, я снял рюкзак и прислонил его к скамье. Из нижнего отделения вытащил компрессионный спальный мешок. Потом расстелил на полу воздушный матрас и положил на него спальный мешок.

– Эй! Вам нужно снять мокрую одежду. – Я опустился на колени перед Вайолет. Она посмотрела на меня остекленелыми глазами и покачала головой; от холода у нее стучали зубы. – Можно вам помочь? Позвольте мне…

– Нет!

Вайолет попыталась отстраниться. Я взял ее за руки:

– Перестаньте! Хватит! Ничего я вам не сделаю. Знаю, у вас есть основания мне не верить, но и выбирать тоже не приходится.

Она молча уставилась на меня.

Я отпустил ее руки, расшнуровал ботинки и помог ей подняться. Детектив расстегнула юбку, и та сползла на пол. Я стащил с нее колготки, блузку и бросил мокрые вещи на скамью, потом снял дождевик и флисовую толстовку, которую предложил ей. Отказываться она не стала и жестом попросила меня отвернуться.

Потом я подвел ее к спальному мешку. Не знаю почему, но Вайолет доверилась мне. Возможно, плохо соображала из-за шока. Когда коврик «Термарест» заполнился воздухом, я расстегнул спальный мешок. Она забралась в него, а я застегнул «молнию».

Ее все еще трясло. Я лег рядом с ней на голые, холодные доски.

Какое-то время мы молчали.

Снаружи продолжал бушевать шторм. Видневшееся за арочными окнами небо потемнело с наступлением сумерек. Я смотрел вверх, на легкий, изящный потолок восьмидесятилетней церкви. Незатейливая, но приятная глазу архитектура. Я приподнялся на локте и посмотрел на свою пленницу. Лицо у нее было бледным.

– Согрелись?

– Еще нет.

Мой – точнее ее – пистолет лежал на ближайшей скамье. Быстро темнело.

– Не бойтесь.

Она наблюдала за мной. В слабеющем свете я не мог определить цвет ее глаз. Может быть, зеленые? Изумрудные?

За дверью снова взвыл ветер.