День Жизни

— Я… Мне кажется… — Ниночка опустила глаза, — задержка уже больше двух недель!

— У нас будет ребёнок?

— Ну Лёня, я пока ничего не знаю…

— Ура! — Лёнька вскочил и запрыгал по комнате! Пол задрожал, в комнату заглянула бабушка — У нас будет ребёнок! — продолжал прыгать Самосвал. Потом он сел на корточки напротив Ниночки и обнял её колени, — блин, мне же в армию, скоро…

— А у меня скоро выпускные экзамены…

Месяц пролетел в волнениях. Нина была беременна! В начале мая, Лёнька получил конверт из военкомата:

— Есть идея, — они сидели на парапете у реки, Самосвал мял в руках повестку, — помнишь, Лёху? Ну того с девятиэтажки, — Ниночка нервно кивнула, — у него сейчас желтуха, он в областной лежит. Я могу, ну например, поесть его ложкой, заболеть Боткина, потом 21 день в стационаре, призыв тем временем заберут. Я не могу тебя сейчас оставить!

— А может попробуем поговорить с военкомом, — без надежды в голосе, предложила Ниночка.

— Нет, даже пытаться не стоит, там на меня такие бумаги…

— Лёнечка, я боюсь… И что такое Боткина?

Вечером того же дня, Лёнька подобрал у окна палаты областной больницы, завёрнутую в газету алюминиевую ложку. На ужин Самосвал сварил макароны. Быстро проглотив их, он поехал к Ниночке, она выскочила во двор, прижалась к нему и крепко поцеловала его в губы…

Следующие две недели они не расставались, а потом Лёньку забрали в стройбат. Прямо у военкомата у Ниночки стала кружиться голова, как только автобус с призывниками скрылся за поворотом, она потеряла сознание. 21 день она провела в областной больнице с диагнозом «вирусный гепатит», а потом ещё три месяца сидела на специальной диете. Ниночкину золотую медаль не утвердили в РАЙОНО, на выпускной бал она не пошла из-за жуткого токсикоза. Зато в положенный срок, у неё родился мальчик, Андрейка…

* * *

— И чем занимаемся, товарищи защитники Родины? — солдат разбудил невзрачный, как чугунная ванна, прапорщик Пойда!

— Занимаемся подготовку к обеду, — ответил за всех Жорик Пожарский, лёжа на носилках для бетона.

— Вы как разговариваете со старшим по званию? — Пойда на всякий случай отступил на пару шагов назад.

— Занимаемся подготовку к обеду, товарищ прапорщик! — повторил Жорик, но с носилок не встал.

— Три наряда вне очереди, за нарушение…

— Дык на мне уже червонец, а то и больше висит! — не дал ему закончить Пожар.

— Больше не меньше, отработаешь у меня кухне, не пережёвывай… — когда прапорщик нервничал, то коверкал русские слова.

— Я что здесь пережёвывать, мясо вы давно за нас пережевали, а капусту я не ем, козлоте вон отдайте…

Козлотой называли комендантский взвод, охраняющий мирных горожан от военных строителей. Прапорщик ещё немного помялся с ноги на ногу и ушёл. Никто так и не понял, зачем он приходил. Жорик сплюнул и швырнул ему в след окурок. Тем временем Пойда остановился у забора и стал о чём-то рассказывать старшему прапорщику Шматько, обиженно кивая головой в сторону сонных солдат. Тот разводил руки и понимающе кивал в ответ.

— Пацаны, кто нибудь знает, почему в Америке верблюды одногорбые? — Пожар внимательно изучал пустую пачку от сигарет «Camel», — вот я в Киевском Зоопарке верблюда видел, так у него два горба, как положено, а здесь одногорбый какой-то, такие разве бывают?

— Бывают и не такие, — растягивая слова, ему ответил Али, — я как-то в увольнении, трёхгорбово видел, да…

— Ага, в ментовской форме… — добавил Вали. Они переглянулись и захохотали.

— Да и вообще странно как-то звучит — сигареты «Верблюд», — не обращая внимание на смех, продолжал размышлять вслух Жорик, — ещё бы Жирафой назвали…

Пожарский давно ушёл, Али и Вали продолжали смеяться.

* * *