Денарий кесаря

            Услыхав, что автомат в любую секунду может исчезнуть из села, Ваня пробормотал, что забыл купить хлеб и еще что-то на обед, почти бегом направился в обратную сторону.

            - Ванька, стой! – закричала Лена, в готовности броситься вслед за братом.

            - Пусть бежит! – остановил ее Стас.

            - Но ведь он же опять в магазин! – простонала Лена. – Надеется, что автомат снова заработает.

            - Зря надеется!

            - Ты уверен?

            - Да! Как и в том, что больше его у вас не будет. Так что просьбу твою я выполнил!

            Стас ожидал признания его заслуги и благодарности, но вместо этого вдруг услышал:

            - И все равно это нечестно!

            - Что? – заморгал он.

            - Ведь это же – воровство!

            - Что-что?! А они у вас не воровали?

            - Да при чем тут они? Они сами за это перед Богом ответят! Мне за тебя страшно: ведь делая это, ты становишься не лучше их!

            - Главное, что не хуже! Теперь этого игрового автомата не будет у вас ни-ког-да! Ты же сама об этом просила! Или предпочла бы, чтобы я его, и правда, взорвал? Или топором - на мелкие кусочки? А может, просто выкинул из магазина? Или в комитет по защите прав потребителей написал, милицию вызвал: помогите, грабит честных граждан однорукий бандит? А так смотри – какой сегодня у людей праздник!

            - Да что мне другие, когда ты натворил такое! Как ты не понимаешь, что это не проступок, а нарушение закона, и ты уже не проступник, а самый настоящий преступник? Не рановато ли начал?

            - Да кто ты такая, чтобы осуждать и тем более учить меня? – возмутился Стас.

            - Я - твоя совесть! – без стеснения заявила Лена. - И вообще давно хочу спросить – ты родителям хоть позвонил?

            - У тебя забыл спросить! – буркнул Стас.

            Лена била, что называется, не в бровь, а в глаз.

            Если бы не злоба и язвительность, которые слышались в ее тоне, пожалуй, ему было бы совсем туго.

            - Поругали за дело, и – задело! – посмотрев на покрасневшего от досады Стаса, подытожила, наконец, она.

            - Ладно, услуга за услугу! – мстительно усмехнулся Стас.

            Он решил убить двух зайцев одним разом: и Ванину просьбу повлиять на сестру выполнить, и ее на место поставить:

             - Давно хотел тебе сказать, да все как-то жаль было. Может, хватит уже тебе осуждать всех?

            - А я не осуждаю, а обличаю! – привычно начала Лена. – Со стороны ведь виднее!

            - Вот и посмотри в первую очередь на саму себя! - посоветовал Стас.

            - И что?

            - А посмотри – увидишь, что язвой ты, Ленка, стала! Злой и желчной – язвой! Это я тебе тоже по дружбе скажу! Надеюсь, что после этого – не по бывшей дружбе!

            Лена, оставшись при своем мнении, обиженно вздернув нос и – благо они дошли до ее поворота –  повернула на свою улицу.

            Стас остался один.

            Люди вокруг него шли возбужденные, радостные.

            Было видно, что в Покровке сегодня – праздник.

            Но у него самого не было на душе даже тени того чувства, которое он испытал, когда приютил и накормил котенка.

            «В чем же тогда дело? – недоумевал он. - Кто даст мне ответ? Отец Тихон? Он бы, конечно, дал. Но его давно уже нет… Постой-постой! А тетрадь?»

            До этого Стас просто читал ее, как книгу, и теперь впервые подумал, что может получить от нее и пользу.

            «Ну, конечно же, тетрадь!»

            Стас теперь сам едва ли не бегом направился домой.

            Ворвавшись в свою комнату, он схватил тетрадь и принялся листать ее, забегая вперед. Стас искал беседы Василия Ивановича со старцем, которые были записаны для памяти по свежим следам, жаждал найти ответ на взволновавший его вопрос. И, к счастью, вскоре нашел его. А заодно и на вопросы, о которых он до этого даже не подозревал…

3

- Кто ты? И кем был в жизни? – спросил он.

            «… - Как-то раз один великий подвижник пришел со своим учеником в город, где как раз хоронили знатного богача. Похоронная процессия отличалась особой пышностью. Усыпанный цветами катафалк поражал своими размерами и дороговизной. Пронзительно, надрывая душу, пели свирели. Женщины-плакальщицы вопили на все голоса, раздирая себе лица ногтями и посыпая головы пылью. Чуть ли не весь город, во главе с его правителем, вышел проводить его в последний путь. И лица многих из них были покрыты печалью.

            - Скажи, авва! – недоумевая, обратился к старцу ученик. – Все знают, что этот человек был великим грешником, не чтившим Бога, купался в золоте-серебре, предавался всевозможным наслаждениям и жил в свое удовольствие. Почему же он заслужил столь великие почести и его хоронят так пышно, а многие праведники не удостаиваются даже самых скромных похорон?

            - Да, - ответил подвижник. – Этот человек действительно умер в нераскаянных грехах. Но справедливости ради, надо сказать, что он сделал немало добрых дел для этого города и многих живущих в нем людей. Поэтому-то мы видим их нелицемерно печальными. И за эти дела Господь попустил ему такие роскошные похороны. Но сразу же после них, прямо с этого катафалка душа его низринется прямо в ад!

            - И даже множество сотворенных им добрых дел не спасет его от вечных мук?! – ужаснулся ученик.