ДеНАЦИфикация Украины. Страна невыученных уроков

В 1960–1970-е годы в СССР было снято несколько фильмов о противодействии органов госбезопасности оуновским боевкам. И в них, как правило, рассказывается о незначительной группе людей (пять-шесть человек), которые прячутся в схроне, ночью поджигают дом председателя колхоза и потом опять уходят в свое подполье, где отсиживаются до следующей операции. Нет, что касается схрона и самой технологии, то это абсолютная правда. В одной из инструкций Организации украинских националистов, в частности, указывалось, что подпольщик должен жить под землей. Эти схроны создавались еще в 1944 году, и к началу 1950-х годов сетью из них была окутана почти вся Западная Украина. Именно по этой причине после распада Советского Союза на Галичине и Волыни стали открываться многочисленные музеи ОУН-УПА — схронов для организации экспозиций в честь боевой славы Бандеры или Шухевича было предостаточно. При этом речь идет не об окопе или землянке, где человек лежал и трясся от ужаса. Нет, это были настоящие подземные укрепления, в которых размещались типографии, казармы, пункты связи и т. п. Для вентиляции использовались деревья с дуплами. Определить, где находился схрон, было довольно сложно, так как вход в него мог быть замаскирован стогом сена или собачьей будкой. Сотрудники НКГБ потратили немало времени и усилий на то, чтобы вычислить эти убежища.

Сейчас, конечно, все происходит по-другому. С этой точки зрения сегодняшнюю ситуацию можно сравнить с 1941–1942 годами. То есть добровольческие батальоны легализованы в общественном сознании и даже являются частью власти. Зачем же им уходить в подполье? А вот если начнется процесс денацификации, стоит ожидать, что большая часть боевок окажется в подполье и станет вести тайную ночную войну. Как этому противостоять? Ведь, по сути, вы будете иметь дело с невидимками, которые будут работать, учиться, просто жить рядом с вами. Именно с этим столкнулась тогда советская власть. Легко бороться, когда враг находится на поле боя перед тобой. Иное дело, когда он просто растворяется где-то в лесу. Да, можно проводить облавы, обыски и аресты, но для этого нужно знать, где и как искать. Вполне вероятно, данная проблема затронет тех, кто собирается в будущем проводить денацификацию Украины. Потому что бойцы добрбатов быстро поймут, что сдаваться живыми им смысла нет, так как за совершенные военные преступления их в лучшем случае ждет пожизненное заключение. А, как известно, в тюрьме, отбывая пожизненное, долго не живут — как правило, это два-три года.

В советское время зачастую это происходило так: бандеровская боевка попадала в окружение, шансов выбраться из него не было, патроны были на исходе, становилось понятно, что бойцов ждет неминуемый плен. Тогда руководитель этого отряда мог принять решение о том, что живыми они сдаваться не будут. Непосредственно сам командир ставил лицом к стене своих подчиненных и убивал их, а затем совершал самоубийство. Это было не лучшее развитие событий для сотрудников советских органов госбезопасности, потому что всегда существовала необходимость в языках, которые могли предоставить важные сведения: как осуществляется координация отрядов, какой позывной используется, кто является связным, где находятся склады с оружием и т. д. Поэтому в дальнейшем при штурме схронов нередко использовали шумовые гранаты и так называемый «Тайфун» — снотворное мгновенного действия без побочных эффектов, разработанное в Москве, в специальной лаборатории. Однако штурм схрона или взятие в плен были вовсе не первоочередными задачами спецслужб. Главное — это внедрение своих людей в подполье, вербовка агентов, налаживание каналов связи для дезинформации и идеологического воздействия. Посыл последнего был следующим: люди устали от войны, борьба с Советами — абсолютно бесперспективное занятие и т. п.

Понятно, что сегодня никакая работа в этом направлении украинскими оппозиционерами не ведется. Конечно, они никак не связаны со спецслужбами, но зато имеют самое прямое отношение к политике. Причем все обсуждают важность грядущей денацификации Украины, но о том, как она будет проводиться, никто не говорит. Так, три года ведется война на Донбассе, три года украинские политики клеймят позором власть, которая ее развязала, но при этом костяк националистического движения оказывается вне поля критики. Почему? Делается это для того, чтобы не разрушать национальный фундамент нынешней Украины. Понятно, что если он построен на риторике о голодоморе, ОУН-УПА, то ожидать от людей, которые выросли в этой парадигме, какого-то другого представления о будущем страны было бы наивно. Но и разрушить его нельзя, потому что взамен предоставить нечего.