Деньги

  Here I am, sitting on my porch,
  Thinkin’ my life has got to be beyond reproach.
  Have I forgot some friends close to me,
  Real ones that don’t use me?
  And does my woman love me now,
  Like she loved me then?
  Here I am, my defenses are down.
  Will she remember me when I’m not around,
  Will she still dream by me,
  Or will she find a new life?
  Will I ever get used, to being alone at night,
  I’ll never know, but would it do me any good if I did?
  Life is a strange brew, maybe we should not lift the lid
  Lift the lid.[5]

 Он всегда волновался, думая о своей девушке: она в Выборге, красивая и привлекательная — а он, некрасивый и непривлекательный, здесь, в Питере. Как жить?

  Начальник курсов Инно подписал для Антикайнена мандат, по которому после празднования пролетарского праздника Первомая у него были десять дней отпуска. Их весенние полевые сборы прошли под одобрительным наблюдением наркома Каменева, нарком Троцкий наблюдал служивый народ где-то в другом месте. Каменев, узрев, как финские красногвардейцы поскакали на полусогнутых в атаку на мнимых финских белогвардейцев, чью роль играли березовые чурки, увязанные крест-накрест, тоже вскочил на ноги со своего почетного места и срывающимся голосом завопил:

  - Ура, товарищи! Бей, понимаешь ли, буржуинов!

  - Гава-гав! - пролаяли ему в ответ курсанты и прикладами и штыками сокрушили чучела.

  - Товарищ Инно! - топорща бороду по ветру, воодушевленно сказал нарком. - Всем поощрительные билеты на концерт хоровой интернациональной музыки! Молодцы гвардейцы! Сокрушим гидру мировых капиталистов.

  - Ой, сокрушим! - хмурился Инно. Ему очень не хотелось тащиться в какой-нибудь Дворец Культуры слушать пение «Интернационала», «Марсельезы» и прочих революционных хитов в исполнении пузатых мужиков в буденновках. - А можно мне вместо этого именной револьвер?

  - Ну что ты так переживаешь? - заблестел глазами, как кот на сметану, Каменев. - Хмуриться не надо, Лада (песня в исполнении Муллермана). Будут тебе наградные красные шаровары. А пистолет подарим на осеннем смотре строя и песни, посвященном третьей годовщине Великой Октябрьской Социалистической Революции. А как же твои бойцы к искусству без своего командира будут приобщаться?

  - Так мы им чай с малиновым вареньем устроим, они без всяких концертов рады будут, - перестал хмуриться Инно. - Еще и сами споют.

  - Архи-правильно, - воодушевился Каменев, почему-то подражая вождю Ильичу. - Архи-отлично. Архи…

  Он задумался над очередным определением, начальник курсов пришел ему на помощь.

  - Мандрит, - подсказал Инно и опять нахмурился.

  Курсантам устроили чаепитие за длинными столами, выставленными буквой «п», как на свадьбе. Каменев провозглашал тосты и шутил. Курсанты молчали и прихлебывали чай. Потом, вдруг, начинали улыбаться и даже похохатывать.

  - Что это с ними? - спросил нарком свистящим шепотом.

  - Шутка Ваша дошла, - перестал хмуриться Инно. - Ха-ха.

  - Господи, вот ведь чухна белоглазая! - сквозь зубы проговорил Каменев. - В следующий раз к мордовским лыжникам (если верить младшему Вернадскому - тому, что из Америки - существовали таких подразделения со времен Ивана Грозного) поеду.

  В общем, учения показали, что красные финны умеют крушить березовые чурки за здорово живешь. В это же самое время бойцы под руководством Антикайнена скрытно пробрались к охраняемому бронепоезду наркома и произвела его захват, нейтрализовав службу безопасности в одно мгновение ока. Но об этом Каменеву не сообщили, чтобы не расстраивать его и не подводить под «монастырь» начальника этой самой службы.

  Каменев уехал довольный собой, не заметив, что все его высококвалифицированные охранники в синяках и ссадинах, кряхтят и прихрамывают. Да советские вожди редко обращают внимание на прочих пацанов из племени, разве что на племенных девок. Впрочем, и постсоветские вожди — тоже.

  С Куусиненом довелось переговорить по телефону. Дел и у того, и у другого было невпроворот.

  - В Финку, говоришь, хочешь на отпуск сгонять? - спросил Отто.

  - Ага, - ответил Тойво. - Как бы мне на твоего паренька выйти, на этого Вяхю? Отрекомендовал его на наши командирские курсы. Хватит ему болтаться туда-сюда, пускай к операции «Трест» (такая операция советской разведки будет иметь место гораздо позднее, жертвой которой станет шпион Райли и супершпион Боря Савенков).

  - Да, - нехотя согласился Куусинен. - «Трест» - это серьезное дело. Перерос уже наш Вяхя простого следопыта, пора ему шюцкоровских штучек набираться.