Деньги дороже крови

– Я уже сказал: целый вал неприятностей. Он несется на нас со всех сторон. Вы, наверное, еще не в курсе заявления губернатора.

– Признаться, нет.

– Он заявил о том, что считает истинных виновников в убийстве журналиста, кажется, его фамилия Подымов, руководителей нашего концерна. И даже намекает на то, что у него есть конкретные доказательства. Это, сами понимаете, полная чушь, но впечатление на общественность производит. Уже есть реакция в Думе, известный вам депутат Неплюев объявил, что готовит депутатский запрос в прокуратору. Конечно, мы отобъемся, но сколько затратим сил, нервов… Да и репутация… – Он замолчал и погрузился в свои мысли. Причем, мне показалось ушел в них столь глубоко, что на какое-то время даже забыл о моем бренном существовании.

Я напомнил ему о нем легким покашливанием. Кириков посмотрел на меня так, словно бы вернулся из далека.

– Извините, что-то сегодня я не совсем в форме. О чем мы говорили? – наморщил он лоб.

– О вале неприятностей.

– Да, вы правы. Так вот, этот самый Неплюев, все настойчивей проталкивает свою идею о повышение экспортных тарифов на нашу продукцию. Пора браться за дело Поповичеву. А то он только принимает наши подношения, а никаких конкретных дел от него пока нет. Свяжитесь с ним и немедленно выработайте план ответных мер. Мы должны отбить охоту у этого Неплюева мешать нашему бизнесу.

Внезапно в голосе Кирикова послышались злые нотки. Я не удержался и удивленно посмотрел на него. Тот перехватил мой взгляд и тут же постарался взять себя в руки. Он улыбнулся мне, но уж слишком неискренне.

– Я вас понимаю, – сказал он, – но иногда уже не теряешь самообладание из-за этих навалившихся дел. И с «Востокнефть» боюсь мы пролетаем, у нас скорей всего не хватит средств на залог. Комиссия решила сильно повысить стартовую цену. Кто-то явно на нее надавил. Ладно, идите. Держите меня в курсе всех дел.

Я направился к выходу.

– Да, забыл вас спросить, – остановил меня Кириков, – вы же знакомы с Семенякой. А как вы считаете, на него можно положиться после всех последних событий?

Я похолодел. Только сейчас до меня дошло, что после убийства Подымова, какая серьезная угроза нависла над этим человеком. И хотя я не испытывал к нему особой симпатии, но одно дело неприязнь, а другое дело, когда ему грозит смерть. Мне понадобилось пара секунд, чтобы взять себя в руки.

Я повернулся и как можно спокойней вглянул на Кирикова.

– У меня нет сомнений в его преданности концерну и лично вам и Михаила Марковичу.

Кириков задумчиво взглянул на меня.

– Вы в этом уверены?

– Да.

– А вы не могли бы донести это ваше мнение до сведения Михаила Марковича.

– При первом же удобном случае.

Мне показалось, что у Кирикова дернулась щека.

– Я бы вас попросил сделать это сегодня. Это моя личная к вам просьба.

– Да. но мы сегодня уже общались с ним.

Внезапно Кириков подбежал ко мне и схватил за руку.

– Я вас убедительно прошу, пойдите сейчас и сообщите это ваше мнение Фрадкову. Скажите ему, что вы узнали про заявление губернатора и уверены, что со стороны Семеняка нам опасаться нечего. Вы меня поняли?

– Понял, – немного растеряно произнес я, слегка ошеломленный таким непривычным напором.

– Вот и идите.

У меня со лба струился пот, когда я вышел от Кирикова. Я достал платок, вытер влагу с лица и направился к расположенному напротив кабинету Фрадкова. Но мое движение прервал возглас секретарши.

– Извините, Леонид Валерьевич, но Михаил Маркович просил ни кого в кабинет к нему не впускать, Там совещание.

– А с кем совещание? – не удержался я от вопроса.

Секретарша заколебалась с ответом, не зная, должна ли мне она сообщать такую информацию.

– С Костомаровым, – все же проговорила она.

Положение хуже не придумаешь, из слов и поведения Кирикова не трудно сделать вывод, что именно сейчас решается судьба Семеняки. И Кириков с моей помощью хотел бы сохранить ему жизнь. Но если сейчас на этом совещание будет принято решение о ликвидации представителя концерна в Новореченске, мое вмешательство вряд ли что-то изменит.

Что же делать? Ворваться в кабинет? Не получится. Во-первых, обычно во время важных разговоров Фрадков закрывает дверь на ключ, а во-вторых, тем самым подпишу смертный приговор себе и уж точно не спасу Семеняка.

Я взглянул на секретаршу, которая удивленно смотрела на меня. Она не понимала. почему я продолжаю стоять на месте и не ухожу. Я улыбнулся ей и вышел из приемной.

Когда я вернулся к себе в отдел, Ольга встретила меня тревожным, а Потоцким вопрощающим взглядом. Я молча прошел в свой кабинет, сел в кресло и продолжил размышлять над тем, что же мне делать. Конечно, можно прямо сейчас позвонить Семеняку и посоветовать ему немедленно убираться из города в укромное место. Но где гарантия, что тот вместо того, чтобы последовать моему совету, не перезвонит тому же Фрадкову и сообщит об этом странном звонке. И тогда первым кандидатом на ликвидацию стану уже я.

Так и не приняв никакого решения, я пригласил к себе Потоцкого.

– Пора выходит на сцену вашему подопечному Поповичеву. – сказал я. – Схватка предстоит серьезная.