Деньги дороже крови

Рабочий день уже приближался к концу, и я решил, что нет смысла возвращаться в концерн. Да и находиться там с каждым разом мне становилось все морально тяжелей. Я безжалостно высадил Потоцкого у метро, чем нанес травму его самолюбия. Но меня это не слишком волновало. Я по-прежнему ничего не мог придумать, как спасти Семеняку? Мне вдруг пришла в голову мысль прибегнуть к помощи Ушакова. Шанс был невелик, но был.

Я остановил машину возле редакции, поднялся по знакомой лестнице. Затем пошел по столь же знакомым коридорам. И зачем я только покинул их, по сравнению с нынешней работой прежняя мне начинала напоминать пребывание корабля в тихой гавани после длительного шторма. А ведь тогда мне казалось, что я нахожусь на острие многих весьма опасных событий. Если бы я только представлял, что мне в скором времени доведется пережить, прежние угрозы показались бы не опасней перочинного ножечка.

Я распахнул дверь в кабинет Ушакова. То ли на самом деле, то ли мне показалось при не очень хорошем освещение, что на лице Алексея промелькнула растерянность. Но он быстро справился с собой, вскочил со своего места и устремился на встречу.

– Кого я вижу, какие люди! – воскликнул он, пожимая мне руку. – А мы тут недавно о тебе вспоминали. Как ты там, прижился ли. Не пора ли возвращаться в родные пенаты?

– Скоро вернусь, – пообещал я. – Материал будет классный, ты такого еще не читал. Кровь будет стынуть в твоих жилах.

– Хочется верить. Ну рассказывай.

– Знаешь, я расскажу, но не сейчас. Скажи, в Новореченске у тебе нет знакомых журналистов? Ты же человек у нас популярный.

– Вот где нет, так нет. А зачем тебе это нужно?

Несколько секунд я раздумывал, но все же решил не посвящать Ушакова в свои дела. Мало ли что. Береженного бог бережет. Я вдруг подумал, что ни в ком не могу быть уверенным. Кто его знает, кто и в какую игру играет?

– Я сказал, что потом расскажу.

– Ты стал очень таинственным. Хорошо, буду ждать, Но учти, с очень большим нетерпением.

Я решил перевести разговор на другую тему.

– А как Пляцевой, выполняет свои обещания? Ты часто видишься с ним.

– Не то, чтобы часто, но видимся. Их компания вошла в число соучредителей нашей газеты. Все, что обещали, дали. Так что весь наш коллектив молится на тебя, как на благодетеля. А ты даже не заходишь. – Внезапно Ушаков заговорчески подмигнул. – Про твой концерн какие только слухи не ходят. Даже страшно становится. Неужели все правда?

– Что именно?

– Ну, говорят про какие-то убийства, наркотики.

– Врут все. Таких честных бизнесменов еще не рожали женщины.

Ушаков громко захохотал.

– Ну, ты даешь. Или ты теперь тоже с ними?

– Ты ж знаешь меня, я всегда с самим собой.

– Надеюсь. Знаешь, я просто горю от нетерпения почитать твой материал.

Я подумал, что прежде чем его написать, надо еще уцелеть в этой мясорубке.

– Рад был повидать тебя. Всем привет. Передай ребятам, я жив и здоров. Пока.

– Ну и юмор у тебя стал. Раньше ты шутил лучше.

– Я бы шутил лучше, если бы у тебя был бы кто-нибудь в Новореченске.

Я вышел из здания редакции. Посмотрел на светящее окно главного редактора. И снова то ли мне показалось, то ли на самом деле, но у меня возникло впечатление, что Алексей смотрит на меня из-за портьеры. Да, не так-то легко разобраться в этом пасьянсе.

Я сел в машину и только-только отъехал, как зазвонил телефон. Я сразу же узнал ни с чем не сравнимый голос Царегородцевой.

– Валерий Леонидович, мне бы очень хотелось вас увидеть.

– Мне – тоже. Где?

– Я – дома. Приезжайте ко мне.

Хоть один приятный момент в жизни, я скоро увижу ее. Правда вряд ли она мне скажет что-нибудь приятное, поди опять эти проклятые дела. Но зато можно будет любоваться этим прекрасным ликом, наслаждаться переливами ее голоса. Разве этого не достаточно?

Я ехал к дому, где проживала моя отрада, с максимально возможной скоростью. Оставив машину на улице, я вбежал в подъезд, затем вознесся на лифте.

Царегородцева встретила меня по-домашнему, в халате. В этом одеянии она мне показалось такой близкой, что я едва удержался, чтобы ее не поцеловать. По тому, как заблестели ее глаза, я заподозрил, что она догадалась о моем желании. Однако не сделала никакого движения навстречу ему.

– Мне почему-то кажется. что я поступлю правильно, если сначала вас покормлю, – сказала она, когда мы уже оказались в комнате.

– В общем, вы правы, я, в самом деле, голоден.

– Сидите, а я скоро. У вас усталый вид. А ложитесь на диван. Вам так будет удобней.

По-видимому, на моем лице отразились сомнения, Царегородцева засмеялась, положила подушечку и почти силой заставила меня лечь.

– Мне нужно полчаса на приготовление ужина. А потом мы с вами поговорим. А пока можете даже заснуть.

Удивительно, но я в самом деле заснул Причем, даже во сне я чувствовал, как хорошо и приятно мне здесь, в этой квартире.

Я почувствовал легкое, но настойчивое прикосновение к своему плечу. Открыл глаза и увидел стоящую надо мной хозяйку квартиры.

– Просыпайтесь, – засмеялась она, – вас ждут великие дела. И первое из них ужин.

– Неужели я заснул?

– И довольно крепко. Я три минуты не могла вас разбудить.