Деньги дороже крови

Эта кровь увеличивает мой счет к Фрадкову, Да и к Кирикову – тоже. Даже если он был и против. Но что он сделал, чтобы спасти Подымова, Семеняку? Ничего.

Я остановил машину возле какого-то работающего ночью ларька. Купил шкалик водки и выпил его. Но как назло никакого, даже легкого опьянения не почувствовал, голова была на редкость ясной и трезвой, как после долгого воздержания.

Я снова завел машину и поехал к своему дому. У меня вдруг возникла странная мысль: а было бы неплохо, если я сейчас разбился бы насмерть.

Глава 34

Следующий день прошел на редкость спокойно. На работе меня никто не терзал, все словно бы забыли о моем существовании. Я же был только этому рад. Я в полупростракции сидел в своем кабинете и не занимался никакими делами. Разве только отвечал на звонки. А их как на грех было особенно много, какие-то слухи, иногда совершенно фантастические ходили про концерн. Будь у меня другое настроение, я бы от души поразвлекался, отвечая на очередную порцию ерунды. Но сегодня мне было не до того, эти разговоры в конце концов настолько мне надоели, что я попросил отвечать на вопросы моих сотрудников.

Ольга своим женским чутьем быстро смекнула, что меня что-то гнетет. Под каким-то предлогом она пришла в мой кабинет, плотно закрыв дверь.

«Что с вами?», – написала она.

«У меня нет больше сил здесь работать, – ответил я. – Я переоценил свои возможности. Всему есть предел. Даже полному беспределу».

Ольга с сочувствием смотрела на меня. Если кто-то и мог меня по-настоящему понять, так это только она. Даже Царегородцева на такое была не способна, хотя бы потому, что не потеряла любимого человека.

Ольга явно хотела мне как-то помочь, но ничего сделать не могла. Она лишь положила свою ладонь на мою руку. Я благодарно ей улыбнулся и погладил ее запястье. Потом глазами показал, чтобы она вернулась к себе. Не стоит слишком нам долго пребывать наедине. Где гарантия, что Потоцкий не доложит, если уже не доложил, о наших подозрительных уединениях.

До конца рабочего дня меня никто так и не побеспокоил. Зато едва я сел в машину и поехал домой, как раздался целый шквал звонков.

Первым позвонил Пляцевой.

– Леонид Валерьевич, хотелось бы поговорить. Что-то в последнее время вы не часто вступаете с нами в контакты.

– Настроение поганое, – сказал я.

– Что-то случилось?

– Вы что не знаете, что тут каждый день что-то случается. – Мой ответ прозвучал довольно грубо, хотя у меня не было намерений ему грубить. Это получилось как-то помимо моего сознания.

– Вы сейчас едите домой?

– Да.

– Мы будем у вас ровно через час.

Как ни странно, но это обещание меня даже обрадовало, по крайней мере, я не останусь на весь вечер дома один.

Через пять минут раздался новый звонок. На этот раз мой номер набрал Фрадков.

– Леонид Валерьевич, не загляните ли ко мне сегодня часов так двенадцать? Хотелось бы поговорить.

– Хорошо, Михаил Маркович.

На этом наш диалог к моему облегчения закончился.

Следующей оказалась Царегородцева.

– Вы помните Перминова? – поинтересовалась она.

– Разумеется. Кто же не помнит человека, который должен тебе кучу денег.

– Не знала об этом.

– Эта интересная история. Как-нибудь я вам ее расскажу. Так что Перминов? Он куда-то исчез. А я как раз хотел узнать, куда же он подевался?

– Сегодня я его видела и даже разговаривала с ним. Он пришел ко мне с одним странным документом, по которому я должна перевести на один заграничный счет весьма солидную сумму. Я пошла к Фрадкову и тот с большим неудовольствием мне подтвердил, что мне нужно это сделать.

– И что сие означает?

– Насколько я могу предположить, именно Перминов занимается переброской активов из концерна за границу. Из документа можно сделать вывод, что он там владеет некой фирмы, на счет которой и поступают деньги. Хотя вряд ли эта единственная фирма. Фрадков слишком опытен, чтобы так рисковать. В таких делах непременно нужна подстраховка.

– И что мне делать с этой ценной информацией?

Она вдруг засмеялась.

– Я и сама не знаю, что с ней делать. Но чую, что она может пригодиться.

– В таком случае спасибо.

– Пожалуйста, – снова рассмеялась Царегородцева. Ее смех сменили гудки.

Скорей всего она права, думал я. Если взять за жабры Перминова, он может много поведать любопытного. Материала хватит и для статьи и для прокурора.

Внезапно ко мне пришла по началу удивившая меня мысль, но чем больше ее обдумывал, тем сильнее укоренялась она в моем сознании. Боюсь, но придется огорчить Ушакова, не стану я писать статьи о концерне. Я напишу книгу. Материалов более чем достаточно. Это будет настоящий бестселлер, а посвящу его Алексею Подымову.

Это решение немного приободрило меня, оно хоть в какой-то степени реабилитировало меня в собственных глазах.

Пляцевой и Коротоеев в самом деле прибыли ровно через час после звонка. Я едва успел перекусить.

Пляцевой был так встревожен, что начал разговор без всяких предисловий.

– Что с вами случилось, Леонид Валерьевич? Вы чем-то сильно встревожены?