Деньги пахнут кровью

Обитатели камеры знаменитого Московского СИЗО № 2, называемого в народе «Бутыркой», с интересом рассматривали новичка. Я тоже приподнялся на локте, глянув на новоприбывшего. В тюрьме развлечений мало, и каждый новичок служит поводом устроить очередное шоу – «прописку» или проверить его «на вшивость».

Под прицелом десятков глаз уголовников парень чувствовал себя неуютно и нервно топтался на входе.

– Ну чего стал как не родной, проходи. – Татуированный лысый детина махнул рукой, приглашая заходить. – Обзовись для начала.

– Обозвать? – не понял паренёк. – Кого и зачем?

– Ха-ха-ха, – заржал лысый. Парочка «расписных» шестёрок похлипче угодливо захихикала, поддерживая вожака.

– Первоход, что ли? Ты обществу за себя поясни. Погоняло какое?

– Погоняло? – Смуглый паренёк задумался. – Это имя, что ли? Ашот я.

– По статье какой залетел? – деловито поинтересовался сидевший рядом с лысым невысокий коренастый мужик в серой футболке.

– 206-я, ещё и 119-ю, часть первую, предъявляют, – вздохнул Ашот.

– О, так ты у нас баклан, – развеселился лысый, – хулиганишь, ещё и особо опасный. Мусорам сопротивление оказываешь?

– Случайно всё получилось, – понурился парень. – В ресторане гулял с родственниками. День рождения Карена праздновали. Дядя Баграм, когда выпивает, дурной становится. Начал официанту претензии предъявлять. Потом с какими-то ребятами зацепился. Тарелки разбил, бутылкой посетителя ударил. А когда менты появилась, сопротивлялся. Мы просто оттаскивали милиционеров от него, и одного я случайно ударил в возне. Не хотел, просто отмахнулся в горячке, когда он меня за плечо сзади схватил. Даже не видел, что это сержант был. Вот всех нас в участок и повезли. Могли вопрос на месте решить, но дядя Баграм пьяным много чего наговорил и наделал. Менты пошли на принцип, его, меня и ещё пару человек по статьям оформили. А я просто сержанту тем ударом губу разбил, поэтому дополнительно к 206-й статье 199-ю, часть первую прилепили.

– Складно базаришь, – ухмыльнулся лысый. – А кто ты по жизни?

– У нас несколько мест на разных рынках, фруктами торгуем, овощами, – ответил парень.

– Барыга, значит, – недобро оскалился уголовник. – А ты знаешь, что барыг здесь у нас не очень любят. Или, наоборот, очень. Кидают вялого на клык или долбят в очко всем хором. Будешь Маруськой, сладкий? Соглашайся, тема для тебя хорошая. Петухи в шоколаде живут, хоть и отдельно от правильных арестантов. Подарочки получают, хавкой снабжаются.

– Не буду, – сверкнул глазами парень. – Умру лучше.

«Молоток, – я почувствовал симпатию к смуглому. – Все правильно сказал».

– Да ладно тебе, Гвоздь, – с дальнего угла поднялся худой чернявый мужичок. Суетливые дерганые движения, хитрые масляные глазки, наколотая точка в уголке рта. Опытный арестант сразу бы всё понял об этом персонаже – местный петух, ещё и плотно сидящий на тяжёлой наркоте.

– Зря на парнягу наезжаешь. Я зырю, он нормальный пацан, честный фраер, – продолжил чернявый. – Дай краба, братан.

Неожиданный защитник вихлястой походкой пошёл к парню, протягивая руку.

Лысый, ухмыляясь, наблюдал за разворачивающимся «цирком».

– Анка, стоять, сука, – рычу я, спрыгивая со шконки. – Урою.

Петух испуганно замер с протянутой рукой.

– Ты чего лезешь? – злобно оскаливается лысый. – Рамсы попутал?

– За базаром следи, Гвоздь, – огрызаюсь я. – По беспределу зашкварить парня хотите? Так с вас за этот косяк спросят по-серьёзному.

– Кто? – потише и уже не так борзо спрашивает лысый.

– То, что вчера Потапыча от нас забрали, и ты с понтом сразу смотрящим стал, пока кто-то из авторитетных арестантов в камере не появился, ничего не значит, – объясняю ему расклад. – Ты своим беспределом на мусоров работаешь, недовольных и обиженных плодишь, пацанов от воровского отталкиваешь, куму стучать вынуждаешь. А за это спросят обязательно.

– По ушам ездишь, – бурчит татуированный. – Ничего такого я не делаю.

– Да? – усмехаюсь я. – За базар отвечаешь?

Лысый молчит.

– Я тебе, Гвоздь, напомню на всякий случай, – продолжаю я, – недавно по хатам маляву от воров кинули. Японец подписал, Дато Ташкентский, Авоська, Паша Цируль и ещё ряд не менее авторитетных людей. Забыл, что в ней было сказано?

Лицо Гвоздя смурнеет. По виску ползет, оставляя прозрачную дорожку, капля пота. Но уголовник продолжает хранить молчание.

– Так я тебе напомню ещё раз, – насмешливо смотрю на стушевавшегося лысого. – «Привет всем бродягам и путёвым пацанам. В первый раз попавшим объясните уклад и правильный образ жизни Дома нашего. Не допускайте беспредела. За него придётся держать ответ. Каждый опущенный или зашкваренный по беспределу – это пятно на деле воровском и работа на оперчасть». Всё понял?

– Я не беспредельничал, – бормочет лысый, – и…