Деньги вперёд

Трусики сдвинулись в сторону, и головка прижалась к горячим, распахнутым створкам пизды. Она звала, приглашала проникнуть в себя! Он чуть надавил и новый стон раздвинул границы прихожей. Алина почти не дышала, в его сильных руках ощущая себя невесомой. Её тело стремилось к нему, и в каждом выдохе слышалось жаркое: «Да».

Костя выгнулся, прижимаясь к ней бёдрами, подаваясь навстречу, проникая на всю глубину. Аля сжала его мышцами жадной вагины. Чтобы чувствовать трение, чтобы сделать приятно…

— Боже, ммммм, аааааа, — завопил он ей на ухо и выдернул член, продолжая надрывно стонать.

Алина «спустилась на землю», как будто пластинку прервали в разгар композиции. Только что он был внутри, и вот…

— Ты… кончил? — проговорила она, не узнавая собственный голос.

— Прости, — сдавленно выдохнул он.

В надломленной линии плеч читалось раскаяние.

— Да ладно, не страшно, — она попыталась коснуться его.

Костик сжался, как ёж, отстранился, торопливо возвращая на место штаны.

«Расстроен?», — подумала Аля. Стыдится? А может быть… сожалеет о том, что позволил себя соблазнить. Она стояла, сверля его спину глазами. Не в силах сказать что-нибудь.

Вдруг плечи его задрожали, так мелко, как бывает в приступе смеха. Аля так и подумала, что он отыскал в этой ситуации что-то забавное. Она уже и сама почти рассмеялась, как вдруг…

Тишину оборвал резкий всхлип.

— Ты что…, — она сделала пару шагов, ошарашено глядя на профиль, прикрытый широкой ладонью, — Ты… плачешь?

— Прости, — только и смог он сказать.

— Кость? — рассеянно бросила Аля, — Ну ты чего? Расстроился?

Она решила, что эта реакция связана с тем, что он не сумел ублажить её. И принялась уверять его, что всё было именно так, как должно.

— Мне, правда, понравилось. Очень! — сказала Алина, приложив свою руку к его напряжённой спине.

— Просто…, — он отвернулся, сумев совладать с собой, — Просто я и не думал, что когда-нибудь…

— Что когда-нибудь трахнешь меня? — кокетливо бросила Аля, собирая халатик у себя на груди.

Он покачал головой:

— Это совсем не то слово.

Она напряглась, вспоминая, что он шептал ей в горячке. Что-то про школу. Наверное, тоже дрочил на неё по ночам?

— Останешься на ночь? — спросила Алина.

Он обернулся к ней резко:

— А можно?

Второй раз был уже чуть длиннее. Ну а третий вообще растянулся на целую ночь.

Глава 5

Аля помнила этот день, как будто он был накануне. День, когда папа ушёл. Была пятница, и два выходных впереди дарили хорошее настроение. После школы Алина тусила в гостях у подружки. Ей было одиннадцать и в этом возрасте друзья вырастали спонтанно, словно грибы после сильного ливня. С детства она не пыталась быть правильной, ругалась с учителями, что хотели лишить её права на «самоопределение». Решая, где и с кем она будет сидеть! Такая самодостаточность злила взрослых, и притягивала ровесников, точно магнитом. Это потом, вскормленная уходом отца злость созреет в ней и расцветёт пышным цветом. Аля станет курить и прогуливать школу. А пока что она была просто девчонкой, играющей в куклы.

Обычно родители собирались на ужин за общим столом. Мать накладывала еду, и отец выпивал пару стопок, стукаясь ими о вздёрнутый носик дочурки. Мать ругала его, говорила:

— Закусывай, — и подвигала поближе салаты.

Это потом она станет, как будто пытаясь сыграть его роль, пить не по две, а по семь и по десять за ужином. И не только за ужином… А пока они были просто семьёй, обычной, ничем не приметной. Разве что двери у них были серого цвета, в то время как все другие на их этаже были тёмно-коричневые.

Алина вошла и разулась. Различив голоса, она задержалась в прихожей.

— Мать всегда говорила мне, что добром этот брак не закончится! Что ты бросишь меня! — крикнула мама.

Послышался всхлип, и Аля прильнула щекой к прохладной бетонной стене коридора. Далее эстафету взял папа.

— Мать нужно слушать, — сказал он без лишних эмоций, — Она дурного не посоветует.

— Да как ты можешь? — резкий выкрик заставил Алину испуганно дёрнуться. — Ты просто скотина! Ты никогда не любил меня!

И опять, всхлипы и жалкий скулёж заставили сердце ускориться. Алина боролась с собой. Ей было очень жаль маму! Но она не решалась заявить о себе, а только стояла, продолжая внимать этой странной, исполненной боли, беседе.

— Это не правда, — спокойно ответил отец, — Я любил тебя, и ты это знаешь.

Наступило молчание, как будто и не было всей этой ссоры. И Але уже показалось, что это конец. Она представляла себе, как родители в кухне целуются. Точно в книгах и фильмах, где за любым, даже самым серьёзным скандалом обязательно следует примирение. Она уже вознамерилась выйти «из сумрака». Живот заурчал, предвкушая котлеты, которыми пахло в квартире. Но в этот момент, разрывая безмолвие, послышался сдавленный голос. Похожий на мамин, но как будто чужой.

— Так что же случилось? Скажи, почему? — окончание фразы опять утонуло в рыданиях.

— Ты знаешь ответ, — сказал отец металлическим тоном.

И тут послышался шорох, точно что-то упало на пол. Алина стояла, вся целиком обращённая в слух. Ей казалось, что там, за стенами их кухни творится что-то зловещее.