Деньги: Записка самоубийцы (Money: A Suicide Note)

Я дал ему десятку, и он ушел. Десятка – это много или мало?.. В течение следующего часа мне было доставлено великое множество покупок, большинство из которых явились для меня полной неожиданностью. Я устал напрягать память и лежал на кровати, и прикладывался к бутылке. Через некоторое время я стал чувствовать себя так же, как наверняка будет чувствовать себя в день свадьбы леди Диана, когда железнодорожные составы начнут доставлять подарки из стран Британского содружества. Массивный хрустальный сервиз, оранжевый ковер иранского производства, причем недавнего, испанская гитара и пара маракасов, две картины маслом (одна изображала дрыхнущих котят со щенками, вторая – обнаженная натура в стиле фотореализма), слоновья ступня, нечто, похожее на микрофонную стойку, но оказавшееся канадской скульптурой, бенгальский шахматный набор, первое издание «Маленьких женщин»[31] и прочие культурные ценности со всего мира. Когда поток, вроде бы, иссяк, я зашел в ванную и как следует проблевался. Дорогая штука стресс. Недешево обходится он организму. Но все вышло наружу- ленч, шампанское, деньги, зеленая капуста. Когда спазмы, вроде, утихли, я подошел к телефону, позвонил Филдингу и попросил выдать мне огромную сумму денег. Мне показалось, он ждал моего звонка. Мне показалось, он был только рад. Тем же вечером ко мне в номер доставили большой конверт. Там лежала платиновая карточка «Ю-Эс Эппроуч», толстенная стопка туристских чеков и справка для банка на Пятой авеню, позволяющая в случае необходимости обналичивать до тонны баксов в день. Я испытал такое облегчение, что на двое суток залег в кровать. Собственно, особого выбора-то и не было. Спокойно, говорил я себе, спокойно. Деньги неколебимы, но ты бессилен. Такое ощущение, будто что, б я ни вытворял в этом нашем мире, я только получаю больше и больше денег…

А также стресса.

– Еще раз спасибо за подарок, – проговорил я. – Именно этого мне и не хватало.

– Я же просто хочу, чтобы ты кое-что усвоил. Неужели не ясно?

– Что именно?

– Много что. Например, сочувствие. Самоконтроль. Щедрость духа. Уважение к женскому полу.

– Да пошел ты… Ой, да ничего себе, – сказал я. – Ну ты совсем псих, я только сейчас понял.

Он рассмеялся.

– Здорово, правда? – сказал он. – Кстати, на редкость тупая была шутка, с раздачей денег. Это же не так делается. Если уж хочешь раздавать деньги, сначала поучись.

– Слушай, до меня наконец дошло. И сколько ты хочешь, козлина? Сколько стоит сделать тебе ручкой?

– А вот и не угадал. Совсем холодно. Не нужны мне твои деньги.

– Ну и что же тебе тогда нужно?

– Твоя жизнь.

– Еще раз спасибо за подарок, – проговорил я. – Очень здорово.

– Так ты прочел уже?

– Ну, еще не до конца. – За время трансатлантического перелета я одолел девять страниц, но оставалось еще изрядно. – Я тут приболел немного. И когда мы сможем встретиться?

– Чем же ты занимаешься весь день, когда болеешь?

– Ну, в основном, просто лежу. Болею.

– У меня много свободного времени, – сказала она. – Осси опять в Лондоне.

– Здорово. Может, сегодня вечером?

– А тебе хватит времени? В смысле, книжку дочитать?.. Алло.

– Да, я здесь.

– Ну хватит, самоуничижение тебе не идет. Давай, как в школе. Устное изложение «Что я прочел за лето». Потом вопросы на понимание… Алло?

– Да, я здесь.

– Чудненько, договорились. Значит, когда дочитаешь, тогда и звони.

Подождите. Вот, гляньте-ка… Должен сказать, что в Нью-Йорке за мной повсюду следят. Это женщина. Лет ей сорок или сорок пять, толстые лодыжки, рост за шесть футов – на каблуках, на высоких каблуках. Она следит за мной сквозь черную вуаль, свисающую с черной шляпки. Волосы у нее короткие, рыжеватые и кучерявые. Подбородок низкий, упрямый и психованный.

Работает она по ночам. Я вываливаюсь из бара, и она тут как тут – сложив руки, караулит в дверном проеме на другой стороне улицы. Я начинаю движение, И она держит тот же темп, дистанцию. Затравленно озираясь, я покидаю порносалон, анонимным силуэтом ныряю в спазматическое мерцание неоновой вывески над выходом, и опять вижу ее- с бумажным фунтиком, хрустит попкорном или жареными каштанами. Иногда она подходит так близко, что я ощущаю на шее, на затылке ее горячее дыхание. Но я не оборачиваюсь. Кого-то она мне напоминает. Но никак не вспомнить, кого. Где же я ее видел, эту суку бешеную? Секундочку. Вот, глядите… Опять она.

Эти люди всегда безошибочно меня вычисляют. Абсолютно всегда. Просто вынюхивают- своим животным, собачьим чутьем. Когда обвешанная пакетами бомжиха заходит в умолкающий кафетерий и неуклонно петляет между столиками, когда бродяга поднимается с тротуара и буравит взглядом толпу – все мы понимаем, кого они ищут. Я встречаю их взгляд и ничего не могу с собой поделать. Что-то во мне чем-то отзывается на что-то в них. Что-то в них чем-то отзывается на что-то во мне. Что бы это могло быть? Это зов роликов и заехавших за них шариков. Мы безошибочно распознаем этот зов и идем на него. По-моему, кое-кто или кое-что стремительно движется ко мне прямо сейчас.