Дэниел. Часть вторая

 Отбросив флоггер, Дэниел прижался спиной к груди Элеонор и резко, глубоко вошёл в её тело. Его окутали влажность и тепло девушки. Больше трёх лет он жил как монах, и сегодня хотел, нет, не мог не наверстать потерянное время.

 Перед самым оргазмом Дэниел заставил себя выйти, подобрал флоггер и ударил Элеонор снова. Но этот удар был сильнее, настолько сильным, что она всё же вскрикнула от боли. И на Дэниела этот звук подействовал похлеще, чем на неё - удар плётки. Снова толкнувшись в Элеонор, Дэниел почувствовал, как, наконец, начинают отваливаться слои грязи, которыми он оброс за три года, пока оплакивал Мэгги под землёй. С каждым свирепым толчком он всё больше возвращался к жизни, всё больше становился похож на себя прежнего.

 Наконец, он освободил Элеонор от пут и позволил упасть на пол. И тут же оказался на ней и в ней, будто какое-то животное. Теперь ничто не могло его остановить или замедлить. Он полностью отдался сексу. Единственная крошечная частичка мозга, в которой ещё сохранилась способность думать, благодарила Бога за то, что Элеонор не сказала своё стоп-слово. Произнеси она его сейчас, и пришлось бы жить с чувством вины, что не остановился.

 Кончив в четвёртый раз, Дэниел попытался сползти с девушки, но понял, что полностью обессилел, и просто рухнул на её лежащее ничком тело. Начал извиняться, что так далеко зашёл, но в ответ снова услышал смех. Тот же невероятно эротичный смех. Гомер всё не так понял, - пришла мысль. По традиции сирены - певицы, но истинная песня сирены - смех.

 - Что такое? - целуя её сзади в плечо, поинтересовался он.

 - Вот это, - ответила она и вытянулась под ним, словно ничуть не возражая, чтобы он остался внутри на всю ночь, - вот это, я понимаю, чпокарь.

 Он помнит, как тогда они вместе рассмеялись. Боже, эта девушка каламбурила даже во время секса. Этот смех всё ещё стоял в ушах, пока Дэниел возвращался на лестницу, к тому месту, где он стоял рядом с Кингсли.

 Тем временем в гостиной Элеонор что-то насторожило, и она повернулась к теням на лестничной площадке. Дэниел ещё глубже отступил в темноту.

 Кингсли поманил наверх, и Дэниелу пришлось оторваться от созерцания Элеонор. Попадись он ей на глаза... попадись на глаза её спутнику, ничего хорошего это не принесло бы. Возможно, когда-нибудь ему удастся посмотреть на неё без желания утянуть к себе, выбить и вытрахать из её головы воспоминания о других мужчинах. Возможно, однажды... но не сегодня.

 Наверху лестницы Дэниел на мгновение повернулся к Кингсли спиной, чтобы перевести дыхание.

 - Я могу для тебя что-нибудь сделать? - поинтересовался Кингсли. - Возможно, одна из жемчужин моей императорской коллекции поможет тебе отвлечься от мыслей о le prêtre’s petite amie [5] .

 Развернувшись, Дэниел схватил Кингсли за горло и стремительным, сильным движением прижал к стене.

 - Я сейчас не в самом лучшем настроении, ты уж прости, - почти прорычал Дэниел. - Однажды, Кингсли, ты сам привяжешься к женщине, вместо того чтобы собирать их, словно вазы. Если из-за твоего дурацкого акционишки пострадает Аня, я покажу тебе и твоему священнику внизу, что такое подлинный садизм. Comprenez-vous?[6]  

 Кингсли смерил его взглядом. Дэниел знал, что несмотря на весь его кажущийся пофигизм, Кингсли по праву можно назвать одним из опаснейших людей в городе, а то и стране. Однако , когда Дэниел глянул ему в глаза, увидел там едва заметную тень страха. Дэниел усмехнулся.

 - Je comprends, - ответил Кингсли. (прим. фр. я понимаю)

 - Хорошо.

 Дэниел убрал руки с шеи Кингсли и отступил.

 Кингсли опять пришлось поправлять свой помятый галстук.

 - А теперь мне пора, - объявил Дэниел и направился к парадной лестнице. - Я собираюсь пообедать. Собираюсь к себе домой. И не собираюсь думать о тебе, Элеонор, священнике и том мире, в который ты меня снова втянул.

 Кингсли недоверчиво приподнял бровь.

 - Если не подводит память, это ты постучался в мою дверь, Дэниел.

 - Да, и после аукциона больше стучать не намерен. Побуду тут, чтобы убедиться, что с Аней всё будет в порядке, а потом уеду.

 Дэнил пошёл прочь.

 - Это был тест, mon ami.

 Развернувшись к Кингсли, Дэниел тотчас пожалел о своём решении.

 - Какой тест? Нет. Извини. Quoi? [7]

 Кингсли гневно сверкнул глазами: ответные шпильки на французском бесили его как ничто другое.

 - Та неделя вместе... ты и Элли. Это был тест.

 Дэниел ответил собственным сердитым взглядом, и Кингсли расхохотался своим противным французским смехом.

 - Это чтобы ты не думал, будто он послал её из какой-то особой любви к тебе. - Кингсли зашагал навстречу. - И чтобы не ненавидел себя за то, что пытался её отобрать после того, как он так тебе помог... Он послал её тебе в качестве испытания.

 - И... дай-ка догадаюсь... я его провалил.

 - Не тебя одного испытывали, Дэниел. Её тоже. И она прошла.