Дэниел Мартин

— Вы делает отдых?

— Да. И вы тоже?

Но паренёк, видно, не понял вопроса. Заговорила стоящая рядом с ним девочка; она была миловидна, с более узким, чем обычно у большинства арабских женщин, лицом, длинными волосами и прекрасно очерченными глазами.

— Свободный день сегодня. Не занимаемся.

— Говорит англисски очень хароши, — сказал первый паренёк.

Девочка стеснялась, но говорила по-английски много лучше, чем он. Её отец работает инженером на строительстве плотины, год назад младшей сестре сделали сложную операцию на сердце, и она провела три месяца в Лондоне вместе с матерью и больной сестрой. Ей уже семнадцать, она и её друзья — все из одной школы, лучшей средней школы в Асуане. Хотелось бы жить в Каире, все они хотели бы жить в Каире или в Александрии. Здесь слишком жарко, слишком «грязно». Джейн спросила, бывают ли здесь когда-нибудь дожди?

— Я живу здесь уже два год. Никогда не вижу дождь.

Пока она говорила, среди её спутников слышались смешки, реплики на арабском, тогда её тёмные глаза гневно сверкали в ту сторону, откуда донеслась колкость. Обращалась она, главным образом, к Джейн, тем временем остальные потихоньку отходили от них, и наконец у скамьи остались только эта девочка с глазами газели и ещё две других. Английский они учат в школе, но им ещё и русский приходится учить. Им не нравится, но таков закон. Английский им нравится гораздо больше. Ей очень хочется завязать переписку и подружиться с кем-нибудь в Англии. Джейн улыбнулась:

— Если ты дашь мне свой адрес и назовёшь имя и фамилию, я попытаюсь найти тебе кого-нибудь, когда вернусь домой.

Девочка прикусила губу, словно растерявшись от такой непосредственной реакции, и сказала что-то по-арабски одной из подруг. Джейн раскрыла плетёную сумку и достала карандаш и записную книжку. Девочка поколебалась, затем, при молчаливом одобрении подруги, села рядом с Джейн на скамью и старательно, печатными буквами написала имя, фамилию и адрес.

— С кем бы ты хотела переписываться? С мальчиком или девочкой?

— С мальчиком. — Она опять прикусила губу. — Вы не забудет?

— Конечно, нет.

— Вы очень добрая.

Один из ребят нетерпеливо окликнул девочек, стоя у выхода на главную тропу.

— Я надо идти. У нас лодка. — Но ещё с минуту посидела на скамье. — Вы имеет дочь?

— Да. Две дочери.

Порывисто, без всякого предупреждения, девочка наклонила голову, сняла с шеи длинную нитку бус, высвободила запутавшиеся в них волосы и положила бусы на скамью рядом с сумкой Джейн.

— Но я… — начала было Джейн.

Девочка уже поднялась на ноги и стояла, сложив руки у груди и слегка кланяясь:

— Пожалуйста. Ничего. Чтобы вы не забудете. — Она опять поклонилась. — Я теперь надо идти.

Джейн взяла бусы:

— Но, серьёзно, ведь я…

Девочка развела руками, будто бы говоря — ничего не поделаешь, судьба, не следует ей противиться… потом схватила за руку одну из подруг, и они помчались прочь, словно совсем маленькие девчонки. Послышался хохот, приглушённые взвизги, будто они только что совершили невероятно дерзкий поступок. Все их друзья собрались вокруг них на главной тропе, выяснить, в чём дело. Последовал новый взрыв смеха. Однако, когда ребята пошли прочь, они обернулись и из-за ветвей помахали Дэну и Джейн на прощание. Джейн встала, и оба они помахали ребятам в ответ. Потом она посмотрела на нитку бус, которую всё ещё держала в руках. Бусы были коричневого цвета, полированные, из каких-то зёрен. Глаза её, радостно, удивлённые и немного испуганные, отыскали взгляд Дэна.

— Какой щедрый подарок!

— Ну, надеюсь, они не пропитаны каким-нибудь смертельным ядом.

Джейн бросила на него взгляд, упрекая за недобрую мысль, потом, как бы назло ему, села и через голову надела бусы на шею; снова бросила взгляд на Дэна. Тот усмехнулся:

— Славная девчушка.

— Правда, хорошенькая? — Джейн рассматривала бусы, потом приподняла их и понюхала. — О, у них какой-то удивительный аромат! Будто пачули.

Дэн наклонился и понюхал протянутый ему кончик ожерелья: действительно, сладковатый мускусный запах.

— М-м-м.

Она снова понюхала бусы, помолчав, тихо сказала:

— Это всё так грустно. Молодёжь так стремится к контактам.

— И я как раз подумал — что мог бы какой-нибудь израильский парнишка захотеть сделать, увидев такое лицо? Только — поцеловать.

— Жалко, что Пол не старше года на два.

— Попытаться всё равно можно. Девочка получит огромное удовольствие от ежемесячного чтения десяти страниц убористого текста о средневековой системе огораживаний в Англии.

Джейн усмехнулась, всё ещё занятая разглядыванием бус, но не ответила; Дэн понял, что этот вполне тривиальный дар — бусы, несомненно, были куплены на обычном рынке и никакой особой ценности не представляли — растрогал её, проник до потаённых глубин, возродив былую открытость, готовность снова чувствовать, что правильно. Он помолчал, потом спросил, чуть понизив голос:

— Ты и правда снова радуешься жизни, Джейн?

— Да.

— Последние дни доставили мне гораздо больше удовольствия, чем я предполагал. Это звучит ужасно двусмысленно. Но это правда.

— Это плагиат. Я сама хотела тебе это сказать.

— Плагиат — писательская привилегия.