Читаем Дэниел Мартин полностью

Джейн снова посмотрела ему в глаза, в её взгляде была и печаль, и застенчивость, будто Дэн сейчас был Энтони тех времён или тот священник, к которому она тогда так и не пошла; и он понял, что это и есть та непонятная причина, из-за которой её тайна не соединяет их, а барьером встаёт между ними, словно то, что когда-то было запретным и преступным, до сих пор таким и оставалось.

Где-то за окнами снова залаял злосчастный пёс, и Дэн опять вспомнил Т. С. Элиота — «…пусть будет Пёс вдали отсюда…», но не мог заставить себя вспомнить, что же там дальше, сознавая, ощущая всем своим существом близость этого странно девического, желающего его и не желающего тела, которое он сейчас обнимал, обнимал, вопреки всем былым противоречивым личинам, какие на публике надевала на себя Джейн, — профессорской жены, сдержанной и холодной англичанки средних лет… теперь так тревожаще обнажённой — не только в прямом смысле этого слова.

— Простыни сырые.

— Ну и пусть…

— Хочешь, просто полежим вот так, обнявшись?

Она покачала головой и закрыла глаза.

Ноги у неё были совсем холодные, но тело горело. Она позволила ему притянуть её к себе и снова спрятала голову у его шеи. За её пассивностью Дэн чувствовал душевный разлад, смятение мыслей в тёмной глубине мозга. Прошло с полминуты… но вот, в ответ на движение, которое он и не пытался сдержать, её рука скользнула ему за спину, а в следующий миг Джейн приподняла голову, чтобы он мог поцеловать её губы, и не было больше в ней ничего девического. Она смогла наконец отдаться во власть Эроса, уступить поцелуям, ласкам, ощутить страсть, позволить открывать себя снова. И вот он наверху… в глубине матраса под ними застонала изношенная пружина. Руки Джейн опустила, они безвольно лежали по бокам тела, но ногу она согнула в колене, шатром натянув простыню, впуская его в себя, словно её плоть желала этого, но руки не могли с нею согласиться.

Когда на несколько минут чувство физического наслаждения поглотило обоих, Дэну показалось, что кто-то ещё явился и овладел её телом. Не потому, что она оставалась пассивной: руки её ожили, стали отвечать на его ласки; но каким-то парадоксальным образом именно руки делали всё похожим на некий ритуал, уступку физиологическим условностям. Впервые в жизни ему захотелось, чтобы его партнёрша заговорила, захотелось узнать, что же она на самом деле чувствует. Он отбросил простыни и одеяла, и его глаза, уже привыкшие к темноте, вглядывались в её лицо, ища ответа… но даже когда тела их слились в одно, лицо её ничего ему не сказало. Тело её возбуждало гораздо сильнее, чем он ожидал, — в тусклом свете печки оно казалось, нет, было совсем юным: изящные руки, небольшие груди… и эти её черты явились словно ещё одна, последняя тайна, тщательно хранимая ею, ещё одна несправедливость.

Всё получилось совсем не так, как он мечтал; им не удалось достичь той неплотской, не-физической кульминации, духовного единения, к которому он стремился, которое могло бы растопить все сомнения. Джейн оказалась мудрее — ведь она этого не ждала… впрочем, в глубине души он всё-таки ощущал, что обманут: почему она не попыталась сотворить то, чего не ждала? Но, в конце концов, она ведь не просто утешала его, не просто потакала его желаниям. На краткий миг в ней возобладало женское, чувственное начало… она жаждала обладать, жаждала, чтобы обладание продлилось. Как только они разъединились — он ещё не успел разомкнуть объятие, — объяснение пришло к нему в форме грамматической категории лица: всё как бы происходило в третьем лице, а ему так хотелось, чтобы в первом и втором.

А ещё осталось чуть обидное чувство разницы в возрасте: погибла иллюзия, что они могут вот так, запросто, обрести друг друга. Иллюзия оказалась слишком никчёмной, недолговечной, инфантильной. Может быть, потому-то он в последние годы и предпочитал женщин моложе себя — эти юные особы, эти Дженни не успели созреть настолько, чтобы не соответствовать мифу собственного тела.

Он чуть отодвинулся и подложил локоть под голову, другой рукой всё ещё обнимая Джейн. Она открыла глаза, смотрела в потолок. Глаза были сухи, по-прежнему погружены во внутренний мир и, казалось, подтверждали то, чем только что были заняты его собственные мысли. Не в его силах изменить сказанное ею. Выходило так, что она позволила ему «заняться любовью», чтобы продемонстрировать, что истинная любовь между ними невозможна. Наконец он прошептал:

— О чём ты думаешь?

Она улыбнулась, повернула к нему лицо, чуть различимое в тусклом голубоватом свете.

— О том, как мне хочется, чтобы завтра никогда не наступило.

Во взгляде её всё-таки была нежность, что-то вроде признания.

— Значит, ты рада, что наступило сегодня?

— С тобой так хорошо. — Она протянула руку и сжала его пальцы.

— Согрелась? — Она кивнула, всё ещё улыбаясь. — А почему ты передумала?

— Хотела, чтобы ты не думал, что всё из-за этого.

Он поднял к губам их соединённые руки, поцеловал её пальцы.

— А я вовсе не готов удовлетвориться единственным доказательством. Ведь я теперь знаю, как ты эротична.

Перейти на страницу:

Все книги серии Дэниел Мартин

Даниэл Мартин
Даниэл Мартин

Джон Фаулз, один из самых известных современных английских романистов, родился в 1926 г. Окончил Оксфордский университет. Одно время он работал преподавателем английского языка во Франции, а потом в женской гимназии в Лондоне, где он стал главой отделения английского языка и литературы. Все это время он овладевал техникой творчества, написав около дюжины рукописей, которые никогда опубликованы не были.Джон Фаулз — автор таких книг, как роман «Коллекционер» (1963 — его первый бестселлер, этюд о человеке, одержимом разрушительной, навязчивой идеей), «Аристос» (1964 — сборник философских афоризмов), роман «Маг» (1966 — психоаналитическая драма, действие которой происходит на одном из греческих островов), «Женщина французского лейтенанта» (1969 — исторический роман, написанный в викторианской манере) и сборник рассказов «Черная башня» (1974). Некоторые из его работы были успешно экранизированы. Он написал сборник стихов в 1973 г. В 1969 ему была присуждена премия Английского отделения ПЕН-клуба «Серебряное перо».Литературные критики признают у Джона Фаулза многосторонний талант. Некоторые восхищаются его языковым мастерством и экспериментальным подходом; Другие видят единую философскую нить, проходящую через все его творчество. Ему присуща тема борьбы индивидуалиста с массой, индивидуума, который, возвысившись над конформистским стадом, зачастую в конце концов оказывается затянутым обратно в массу а задушен ей. Фаулз обладает богатым воображением и пристрастием к фантазии. «Я начал писать», говорит он, «потому, что мне всегда легко давалось фантазировать, придумывать ситуации, реалистические диалоги». У него никакой творческой рутины; он обычно ждет, пока не придет желание, настроение. Когда бывает настроение, он буквально запирается в своем кабинете, трудясь над первым черновиком с невероятной быстротой. Иногда ему удается написать 100 000 слов за две-три недели. Фаулз верит, что роман должен сначала быть «зачатым в страсти» а только потом «обработан разумом», поэтому он иногда оставляет черновик нетронутым в течение целых недель, даже месяцев, а потом возвращается к нему. Таким образом он может работать одновременно над несколькими романами.Последний роман Фаулза, «Даниэл Мартин», вышел в 1977 г. Его действие происходит в нескольких странах и охватывает три десятилетия. По словам самого автора, роман «призван быть защитой и иллюстрацией старомодной философии — гуманизма, а также исследовать, что это значит — быть англичанином». «Даниэл Мартин» написан в выразительной манере и рисует попытки современного англичанина увидеть себя и свое время в зеркале настоящего и прошлого. Фаулз признает, что «Даниэл Мартин» является, хотя не фактической, но своего рода эмоциональной биографией».

Джон Роберт Фаулз

Проза
Дэниел Мартин
Дэниел Мартин

«Дэниел Мартин», Книга, которую сам Фаулз (31.03.1926–05.11.2005) называл «примером непривычной, выходящей за рамки понимания обывателя философии» и одновременно «попыткой постичь, каково это — быть англичанином». Перед вами — британский «сад расходящихся тропок».Фаулз — величайший прозаик нашего времени У него удивительное чувство слова, мастерское владение литературным языком и поразительный дар создавать поистине волшебные строки.«Дэниел Мартин» — настоящий tour de force, взрыв энергетического воображения и страстной искренности, книга, даже случайные недостатки которой, без сомнения, куда более привлекательны, чем скромные удачи многих других писателей. («The Times»)Калейдоскоп ярчайших персонажей и завораживающе-драматичных сюжетных поворотов… Равно хороши и сцены девонширского детства героя, и романтическая «идиллия» отношений с девушкой-соседкой, и изящно-ироничные картины гедонистического Голливуда, и изумительные «путевые заметки»… «Дэниел Мартин» — роман старомодный в лучшем смысле этого слова: читатель может войти в книгу и погрузиться в неё полностью. («New York Times»)Несомненный шедевр… Образец сдержанного аристократизма. («Daily Telegraph»)

Джон Роберт Фаулз , Джон Фаулз

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги