Деникин. Единая и неделимая

Марков очнулся, пошевелил губами: «Как мост?», ему сказали — будьте покойны, ваше превосходительство, взят. Генерал слабо поморщился. Командир 1-го Кубанского стрелкового полка полковник Ростислав Туненберг поднес к лицу его икону, с которой никогда не расставался ординарец генерала. Марков поцеловал икону и прохрипел: «Умираю за вас… как вы за меня… Благословляю вас…»

Для Деникина его смерть была ударом. Для трудно близко сходившегося с людьми главкома Марков был самым близким человеком в Добрармии, не считая Романовского. Его называли и «белым витязем» (из-за знаменитой папахи), и «шпагой генерала Корнилова», и «ангелом-хранителем» армии за удивительную способность находить выход из казалось бы, безвыходного положения. За хлесткость и образность речи, умение в нужный момент найти нужные образы, ободрить, развеселить его обожала вся армия. В армии из уст в уста ходили слова Маркова, сказанные им в день Георгия Победоносца 26 ноября 1916 года слушателям Академии Генштаба, где он короткое время преподавал тактику на примерах Первой мировой войны: «Знаете, господа, хотя я здесь призван уверять вас, что ваше счастье за письменным столом, в военной науке, но, честно говоря, я не могу, это выше моих сил. Нет, ваше счастье в геройском подвиге, в военной доблести, ваше счастье в седле, на спине прекрасной боевой лошади! Идите туда, на фронт! Там, среди рева орудий и свиста пуль, ловите свое счастье!.. Нет выше блага, как пожертвовать собственной жизнью, отстаивая Отечество».

Не было бы преувеличением сказать, что со смертью Маркова из Добровольческой армии ушла ее душа.

Деникин распорядился станцию Торговую переименовать в город Марков — первый случай «белого» перекрещивания населенного пункта именем деятеля Белого движения, а с ним имя Маркова получил и отбитый у красных броневик «Черный ворон». Следует добавить, что генерал Марков спустя 85 лет после гибели вновь стал «первым» — в городе Сальск (бывшая станция Торговая) 13 декабря 2003 года был открыт первый в России памятник белогвардейскому деятелю — Сергею Маркову.

Потери были страшные, но далеко не последние. В боях за Тихорецкую и Кореновскую дивизии Маркова (ее возглавил вернувшийся из Москвы генерал Казанович) и Дроздовского потеряли до трети личного состава. Вслед за самим Марковым Деникин проводил в могилу первопоходников полковника Ивана Хованского, подполковника Назара Плохинского, штаб-ротмистра Виктора Дударева и многих других. Под Белой Глиной, где оборонялась красная «Стальная дивизия» Дмитрия Жлобы, вместе со всем штабом пал под пулеметным огнем храбрейший дроздовец командир 2-го Офицерского стрелкового полка полковник Михаил Жебрак-Рустанович. По утверждению Антона Туркула, раненого полковника (по происхождению из крестьян) красные взяли еще живым, долго пытали, били прикладами, затем облили керосином и сожгли. Дроздовский, увидя на занятой станции обезображенные и сожженные трупы 35 своих офицеров, перестал сдерживать своих подчиненных — Деникину доложили, что красные «отказались сдаваться»…

Яростные бои рассекли группировку Сорокина, но в хаосе наступления ее часть оказалась в тылу добровольцев, создавая угрозу штабу армии, переехавшему в Тихорецкую. Следует заметить, что у Сорокина все еще были не мобилизованные крестьяне и рабочие, а кадровые части Кавказской армии, воевать умеющие. Понимая, что обозлена и та, и другая сторона, бились с невероятным упорством. Попав в окружение, красные напрягали все силы, чтобы прорвать кольцо и выйти на Тихорецкую. Действия обеих сторон достойны были восхищения самого главкома Добрармии, с сожалением констатировавшего: «Проклятая русская действительность! Что, если бы вместо того, чтобы уничтожать друг друга, все эти отряды Сорокина, Жлобы, Думенко и других, войдя в состав единой Добровольческой армии, повернули на север, обрушились на германские войска генерала фон Кнерцера, вторгнувшиеся в глубь России и отдаленные тысячами верст от своих баз…»