Деникин. Единая и неделимая

Выделение значительных сил на подавление восстаний в тылу и погоню за Махно серьезно ослабило напор ударного тарана Деникина — Добровольческой армии. Но иначе было нельзя, ибо, бросив петлюровский фронт, Махно посадил свое воинство на собственное изобретение — тачанки с пулеметами и стремительным рывком в 600 верст за 11 дней от Умани вновь объявился в родном Гуляй-Поле. Как раз в тылу Добрармии. В Бердянске он рванул артиллерийские склады, оставив без боеприпасов наступавшего Кутепова. В Мелитополе, Мариуполе, Токмаке жег пакгаузы с белогвардейским имуществом (тем, которое нельзя было растащить), вырезал мелкие гарнизоны белых и с таким трудом сформированную местную власть.

Деникину вновь пришлось бросать на Махно корпус Слащева (приданный Шиллингу), усиленный Терской и Чеченской дивизиями, конной бригадой, тремя пехотными полками и тремя запасными батальонами. Дело нешуточное — у батьки в тачанках периодически сидели от 15 до 100 тысяч повстанцев (кто там точно их считал). Плюс поддержка населения по всему огромному краю — крестьян защищал, мародерство пресекал, еврейских погромов не допускал. В Пятихатках (под Харьковом) махновцы ворвались на железнодорожный вокзал и из пулеметов через окна посекли всех, кто находился внутри. Без разбора — офицеры, раненые, сестры милосердия, чиновники, обыватели, просто пассажиры.

Месяц Слащев гонялся за Махно, пока не прижал его к Днепру и жестоко посек конницей. Батька ускользнул, но и с ослабленными силами сумел взять Екатеринослав. Сам отчаянный партизан с «волчьим» опытом отряда Шкуро генерал Слащев не отцепился, тоже пересел на тачанки, настиг Махно в Екатеринославе и пошел в штыки. Разбитый наголову Махно ушел, но вскоре вновь всплыл в родных местах.

Кроме него, головную боль на Киевщине Деникину доставлял сельский учитель из малоросского Триполья эсер Даниил Терпило, больше известный, как «атаман Зеленый» (погиб в бою с белыми у Канева). На Черниговщине буйствовал отряд «Курень смерти» 22-летнего «батьки» Евгения Ангела (поручик царской армии, расстрелян красными).

У себя в уездах верховодили мелкие «батьки» Шуба, Волы-нец, Струх, Соколовский, Палий, Божко и пр. Украина полыхала. Слащев просто сбивался с ног, не успевая усмирять уезды плетью и петлей.

Причем все эти карательные действия достаточно крупного отряда Слащева происходили тогда, когда его конница более всего нужна была под Орлом и Воронежем. Останься она там, подопри Кутепова и Шкуро, кто знает, как бы повернулся «московский поход». Не исключено, что зимовали бы белые не на Нижнем Дону, а на Оке.

А пока ситуация напоминала пресловутый тришкин кафтан, когда сбившиеся с ног белые не знали, какую дыру в тылу и на фронте затыкать. Ситуация же принимала крайне угрожающий характер.

Троцкий сумел вовремя перебросить с Востока наиболее боеспособные свои дивизии, с Западного фронта из-за «политической» пассивности поляков были высвобождены свыше 43 тысяч красных бойцов. И к началу октября Южный и Юго-Восточный фронты могли выставить против Деникина соответственно 90 и 50 тысяч штыков и сабель при двух мощных группировках у Орла и Воронежа. К началу наступления им удалось подтянуть еще пять пехотных и одну кавалерийскую дивизию (20 тысяч).

Против них, по данным Ставки ВСЮР, располагались:

• войска Киевской области (генерал Драгомиров), 9 тысяч — впереди Киева и по Десне у Чернигова (включительно);

• Добровольческая армия, 20,5 тысячи — от Чернигова к Орлу и до Дона (у Задонска);

• Донская армия, 50 тысяч — от Задонска до устья Иловли;

• Кавказская армия, 14,5 тысячи — в районе Царицына, имея часть сил против Астрахани, на обоих берегах Волги;

• отряд из состава войск Северного Кавказа (генерал Драценко), 3–5 тысяч — против Астрахани с юга и юго-запада.

Итого: против 98 тысяч истощенных летней победной кампанией белых находились до 160 тысяч переброшенных с востока после победной кампании красных. Не менее истощенных, но численно превосходящих.

По данным Егорова, у Деникина в строю было 112,6 тысячи штыков и сабель против 130 тысяч красных.

Стратегический замысел РВСР, в отличие от деникинской разведки, прекрасно осведомленного о положении дел на территории Доброволии, состоял в том, чтобы мощным ударом в стык Добровольческой и Донской армий рассечь ВСЮР, отделив не желающих уходить на север и бросать родные станицы донцов от «реакционного офицерства». Еще один удар должен наносить Шорин, отсекая донцов от кубанцев Врангеля. Таким образом, Май-Маевский, по выражению члена РВС Южного фронта Иосифа Сталина, оставляется «на съедение Махно», Врангель отбрасывается за Маныч, а казаки без деникинского кнута прекращают сопротивление.