Деникин. Единая и неделимая

На совете добровольцы и что самое удивительное — кубанцы категорически высказались за то, чтобы главком остался на своем посту. Донцы и Слащев под различными предлогами увильнули от своего видения преемника. Только флотские однозначно высказались за Врангеля. Дабы пресечь всякие споры, главком ответил телеграммой: «Разбитый нравственно, я ни одного дня не могу оставаться у власти».

Таким образом имя преемника было озвучено, примчавшийся из Константинополя барон мог торжествовать.

«1. Генерал-лейтенант барон Врангель назначается главнокомандующим Вооруженными силами Юга России.

2. Всем, шедшим честно со мною в тяжкой борьбе, — низкий поклон.

Господи, дай победу армии и спаси Россию.

Генерал Деникин».

22 марта Деникин с Романовским коротко попрощались с конвоем и отбыли на английском миноносце «Emperor of India» в Константинополь, том самом, который привез в Крым Врангеля. Спросили, почему он не попрощался с войсками. Деникин устало махнул рукой: «Какое же тогда могло быть прощание? Человеку с истерзанной душой в такие тяжкие дни его жизни посильна ли была пытка объездов, смотров, речей… Я пережил одно прощание — с охранной офицерской ротой из старых добровольцев… И это было безмерно мучительно…»

Слащев писал: «Деникина я так и не видел, и это, пожалуй, к лучшему: я его помню заблуждающимся, но честным и энергичным человеком; видеть же нравственно павшего человека, не способного признать своих ошибок и предавшего в своем бегстве доверившихся ему людей, не стоило. Так гибла вера и в правильность идеи, за которую боролись, а в данном случае и в руководителя движения, в его честность и энергию».

В Константинополе судьбе было угодно преподнести Деникину еще одну трагедию. Когда они с Романовским поехали в российское посольство, где уже две недели жила Ася Чиж с дочерью Мариной, на бывшего начальника штаба было совершено давно обещанное покушение. Вот как это описывает русский представитель в Константинополе генерал Агапеев: «Около 5 часов дня 23 марта, через несколько минут после своего приезда в посольство, генерал Романовский вышел во двор перед зданием посольства, желая, по-видимому, отдать распоряжение по поводу оставленной им на катере папки с важными бумагами и имея в виду сделать это через шофера. В тот момент, когда генерал Романовский, возвращаясь в квартиру посла, вышел из вестибюля в бильярдную комнату, неизвестный, одетый в офицерское пальто образца мирного времени, с золотыми погонами, быстро подошел сзади к генералу Романовскому, повернувшемуся к убийце, по-видимому, на звук шагов последнего, и произвел из револьвера системы «кольт» три выстрела почти в упор. Генерал Романовский упал и через две минуты, не приходя в сознание, скончался».

Когда бледный полковник Борис Энгельгардт сообщил Деникину об убийстве, тот едва не лишился чувств. «Этот удар доконал меня. Сознание помутнело, и силы оставили меня — первый раз в жизни… меня ничто уже не могло волновать. Душа омертвела».

Убийцей был поручик Мстислав Харузин, служивший одно время в информационном отделении отдела пропаганды при русском посольстве в Константинополе. Его судьба тоже сложилась трагически. По одним данным, его утопили в Босфоре, чтобы скрыть следы преступления, по другим, он был убит с целью ограбления во время поездки в Анкару.

Оставаться в Турции было не просто опасно, но еще и непереносимо тяжко.

На следующее утро после похорон семья Деникиных погрузилась на дредноут «Marlborough» и отбыла в Англию. Бывший главнокомандующий своей «единой и неделимой», которая на всю оставшуюся жизнь оставалась теперь у него далеко за бортом.