Деникин

Еще в начале ноября 1918 года генерал Щербачев[111] сообщал Деникину из Бухареста о намерении союзников перебросить в ближайшее время на юг России 12 французских и греческих дивизий. Исходя из этого, в добровольческом штабе разработали план, предполагавший, что оставляемая немцами территория Украины будет немедленно занята войсками союзников. В таком случае белые армии избавлялись бы от необходимости распылять свои силы и, имея за спиной прочный тыл, получали бы шанс успешного продвижения на север.

Генерал Деникин направил письмо на имя командующего союзными силами на востоке генерала Л. Франше д’Эспере с просьбой увеличить численность оккупационных войск до 18 пехотных и 4 кавалерийских дивизий с тем, чтобы часть данных сил как можно скорее была бы направлена в район Харькова и Екатеринослава. В ответ он получил сообщение о том, что уже в ближайшие дни в Одессе начнется высадка союзнического десанта.

Антанта хотела и Антона Ивановича держать на коротком поводке, но подобная затея не удалась. В отношениях с союзниками генерал с первых дней занял принципиальную позицию.

Деникин отводил оккупационным войскам исключительно вспомогательную роль. По его замыслу, освобождение России от большевизма должно было осуществиться русскими антисоветскими силами. К концу 1918 года внешней и внутренней контрреволюции удалось сконцентрировать на юге России внушительные группировки войск и повернуть положение противоборствующих сторон в свою пользу. Но грандиозный замысел главнокомандующего Добровольческой армией разбился о своекорыстие Антанты. Вождь белых волонтеров, однако, довольно быстро осознал, что союзники не окажут ему той помощи, о которой он мечтал.

После того как Деникин не без помощи французского командования взял под контроль в конце 1918 года Одессу, он вступил в сложную полосу отношений с французским интервенционистским командованием, которые затем очень серьезно осложняли его деятельность в период единоличной военной диктатуры.

Не без помощи французов был установлен контроль Добровольческой армии над Крымом. Вот здесь-то впервые с особой силой проявился разгул белого террора, показавшего, что внутри Белого движения есть мощные деструктивные силы. События в Крыму стали предтечей той вакханалии беззакония и насилия, что потопит в крови белый юг России в период единоличной военной диктатуры Деникина.

Спецслужбы доложили главкому: террор носит характер уже какой-то истеричности и «подрывает веру в правоту нашего дела, но и в силу, так как сила всегда действует прямо».

Но Деникин решительных действий по наведению порядка не предпринял. Добровольческий террор в Крыму вызвал возмущение французского интервенционистского командования. Хотя персонально протест был направлен лично против командира офицерского Добровольческого отряда генерал-майор Корвин-Круковского, он подразумевал справедливое возмущение действиями Деникина, потерявшего управление подчиненными войсками.

Вина здесь Антона Ивановича несомненна. В то же время нельзя согласиться с позициями советской историографии о том, что Антанта изначально полностью руководила Добровольческой армией, потому что хотела говорить о старых долгах с теми, под знаменем которых вставала тень прежней России.

Отношения между французским командованием и военно-политическим руководством Добровольческой армии ухудшались день ото дня. Начался диалог слепого с глухим.

Деникин рассылал бесконечные телеграммы в Константинополь Л. Франше д’Эспере, в Бухарест генералу А. Вертело, в Париж маршалу Ф. Фошу, прося усилить военное присутствие на юге России. Однако союзники, заняв в начале января 1919 года линию Херсон — Николаев — Березовка — Раздельная — Тирасполь, дальше не пошли. В своем обращении к маршалу Ф. Фошу Антон Иванович писал: