Деникин

Соотношение сил и средств: по штыкам — не в пользу главкома (1:2,5), по саблям — в его пользу (1,7:1), по авиации и танкам — абсолютное превосходство белых. У ВСЮР по-прежнему оставался в руках главный козырь — высокая маневренность войск за счет преимущества в кавалерии.

Главный удар силами Добровольческой армии наносился по кратчайшему к Москве направлению, по тому направлению, по которому когда-то осуществлялись татарские набеги, а именно по водоразделу между Доном и Днепром. Направление главного удара выбрано удачно, так как оно было обеспечено от удара с Запада.

Все это подкреплялось высоким духом победителей и внушало обоснованный оптимизм. Главком ВСЮР, читая директиву генералам Врангелю и Юзефовичу, говорил: «Да, вот как мы стали шагать. Для этой директивы мне пришлось взять пятиверстную карту…»

Однако «Московская директива» неоднозначно оценивалась современниками, позднее историками.

Врангель, который, в противовес плану Деникина, выдвинул свой план соединения с армией Колчака в районе Саратова для совместного наступления на Москву, удивлялся, как «Московская директива» вообще могла быть отдана главкомом. Он считал ее непродуманной в стратегическом отношении. В директиве были заложены предпосылки будущего поражения белых. Главную из них Врангель видел в чрезмерно растянутой линии фронта, не соответствующей силам и средствам ВСЮР.

Ему вторит советский военачальник Егоров, тот, кто громил Деникина: «Директива охватывала своими задачами огромные пространства примерно 800000 кв. километров».

Зарубежные историки уделяли более пристальное внимание анализу политических аспектов «Московской директивы», нежели военных.

Американский историк Р. Лаккет настойчиво проводил мысль, что Деникин как военный стратег резко уступал генералам Врангелю и Май-Маевскому.

В противовес Р. Лаккету Дж. Суитенхем утверждает: «„Московская директива“ в стратегическом аспекте была продумана, но не учитывала состояния тыла». Дж. Бринкли подчеркивает, что «Деникин, планируя наступление на Москву, пытался достичь победы без достаточной политической и дипломатической базы».

Однако исследователи не учли психологических аспектов подготовки главкомом судьбоносного документа.

«Московская директива» стала стимулом в укреплении высокого наступательного порыва деникинских войск. Но с точки зрения военного искусства нельзя не согласиться с авторами, обратившими внимание на чрезмерную растянутость линии фронта ВСЮР. Нельзя не учитывать и политические аспекты подготовки похода на Москву.

Факт бесспорный: до октября 1919 года реализация «Московской директивы» шла успешно. Видимо, исследователям предстоит еще оценить ее роль и место в Белом движении.

Деникин вступил в полосу полководческих удач. Но в тылу вспыхивали восстания, с которыми предназначенные для их подавления внутренние части не справлялись, и пришлось перебрасывать с фронта боеспособные войска. К началу августа 1919 года 8 дивизий (44 тысячи штыков, 6,9 тысячи сабель, 219 орудий) были сосредоточены в ближайшем и глубоком тылу, проводили карательные операции на Северном Кавказе и Донбассе. Это была почти 1/3 сил и средств ВСЮР.

Поход Деникина на Москву существенно осложнялся тем, что Добровольческая и Кавказская армии оторвались от основной своей базы — Кубани. А именно она летом 1919 года являлась главным источником пополнения хорошо подготовленной живой силой. Приходилось рассчитывать на местные ресурсы, проводить мобилизацию в прифронтовой полосе. Мобилизованные не имели достаточной военной подготовки. Их обучение требовало больших затрат. Оторванность от баз приводила к самоснабжению, переросшему в грабежей, что деморализовывало войска и вызывало сопротивление населения.