Деникин

Когда-то добрые приятели, ко времени их жизни во Франции Бунин и Куприн охладели друг другу. Слава пришла к Куприну из России, а в эмиграции творчество не находило выхода. Как раз обратное произошло с Буниным. В эмиграции он написал свои лучшие книги: «Митина любовь», «Темные аллеи», «Жизнь Арсеньева». В 1953 году его ждала Нобелевская премия.

Любивший выпить, Куприн терпеть не мог также любившего выпить Бальмонта, быть может, оттого, что оба во хмелю бывали буйны и безудержны, но вернее потому, что являлись слишком разными людьми. Каждый раз, заходя к Антону Ивановичу «на огонек», Куприн спрашивал:

— А Бальмонт у вас?

Деникин помнил Бальмонта с давних лет, когда в ранние академические годы в Петербурге стихи поэта с упоением декламировались на всех студенческих вечерах, когда ритмы и сочетания его стихов приводили в восторг всех курсисток.

«Дьявольски интересен и талантлив этот неврастеник», — говорил о нем тогда Максим Горький.

Насколько Куприн был прост и естествен, настолько Бальмонт любил позу. Декламируя свои стихи, входил иногда в «поэтический экстаз», сладкий и вкрадчивый шепот чередовался с громоподобным пафосом. Однажды он не на шутку напугал маленькую Марину. Читая одно из своих стихотворений и глядя в упор на ребенка, он с диким криком прочел строфу:

— Кто сказал? Кто сказал?

И в ответ на это перепуганная Марина с воплем отчаяния закричала:

— Да ты сказал!

При личной встрече Марина Антоновна рассказала мне, что в детстве она как-то побаивалась Бальмонта, когда тот появлялся в их квартире:

— Уж больно громогласный, шумливый, но зато, видите, сколько лет прошло, а я все же отчетливо помню Бальмонта…

Антон Иванович не очень любил творчество Бальмонта, поэта-романтика, декадента. Некоторые из его стихов попросту считал игрою созвучий и даже набором слов. Тем не менее он отдавал должное большому таланту поэта. Константин Дмитриевич Бальмонт казался ему замечательным человеком, но только в трезвом виде. Деникин скорее жалел, чем любил его. Но гасить последствия пьяных дебошей Бальмонта в маленьких французских ресторанчиках, которые заканчивались в полицейских участках, приходилось сердобольной супруге бывшего белого вождя. Она, владевшая французским языком, неоднократно и не без труда вызволяла Бальмонта из полиции. На одной из своих книг, подаренных Ксении Васильевне, поэт сделал надпись:

«Чтимой и очаровательной, очень-очень мне дорогой Ксении Васильевне Деникиной».

С дружеским вниманием откликнулась на приезд Деникиных во Францию Марина Ивановна Цветаева.

Многие ее стихи посвящались подвигам белой армии. Поэтесса не умела, да и не стремилась ладить с эмигрантской средой.

«Для правых она была чужой, их пугал ее бунтарский дух, ее презрение к буржуазной обеспеченности, ее необычность и отказ от традиционных литературных условностей. Левые видели в ней певца „белой мечты“, автора поэм о царской семье, не желавшего подчиниться политическим и социальным заповедям. Одни называли ее тайной большевичкой, другие явной монархисткой», — писал один из литературных критиков.

Для Цветаевой генерал Деникин слыл одним из «лебединого стана», стаи славных: Корнилова, Маркова, Алексеева… И когда в 1939 году она вдруг решила вернуться в Россию, а за два года до нее уехал Александр Иванович Куприн, Антон Иванович не осудил, но он грустил и скорбел об их, как он считал, неразумном решении.

Марина Цветаева уехала в СССР вслед за дочерью Ариадной и мужем Сергеем Эфроном. Мужа расстреляли, а дочь сослали в Сибирь. В годы Великой Отечественной войны в минуту полного одиночества и отчаяния Марина Цветаева покончила жизнь самоубийством. А потом, когда в Советском Союзе посмертно напечатали ее избранные стихотворения, Марина Ивановна стала одним из популярных и чтимых авторов.

Александру Ивановичу Куприну всегда хотелось умереть в России. Его мучил физический недуг и склероз мозга, а материальное положение являлось убийственным. Он решил вернуться на Родину. Художник И. Я. Билибин, приехавший в Москву еще в 1936 году, взялся за него похлопотать. Вскоре советское посольство вручило чете Куприных советские паспорта.