Читаем Денис Бушуев полностью

– Ну, Гришенька, теперь шабаш! – скомандовал Ананий Северьяныч. Улов был удачный. Фунтов двадцать рыбы плескалось в садке.

Рыбаки свернули бредень и стали сушить одежду у костра. Гриша высушил первый; однако прожег в двух местах парусиновые порты Анания Северьяныча, чем очень расстроил старика.

– Ведь экой же ты дурачина… – ворчал Ананий Северьяныч. – Экой же ты увалень. Все у тебя не по-людски. Вона какие дырищи!

– Да уж и не так велики-с… – защищался Гриша. – Оптический обман.

– Не велики? Я те дам не велики! Я те дам – етический обман! – совсем расходился старик. – Денег сто́ит! Все денег сто́ит! Чучело ты огородное! Тля ты лесная!

Он натянул на голое тело полушубок, запахнул полы и, сверкая волосатыми тощими ногами, принялся ходить вокруг костра и поправлять висевшую на палочках одежду. Наступил босой ногой на раскаленный уголь, взвизгнул, сел наземь и, потирая ладонью обожженное место, закричал:

– Все из-за тебя, шут гороховый! Все ты виноват! Чтоб тебя живьем мыши съели! Я ведь все знаю! Знаю, почему у тебя кошки не уживаются. Был у тебя кот! Был! Да только ты его бритвой побрил, он и убег!.. И безмен позапрошлый год ты у меня уворовал! Ей-бо, ты! Больше некому!..

Поеживаясь, Гриша молча одевался. Надев рубаху, порты, завернулся в телогрейку и присел на траву в некотором отдалении от Анания Северьяныча. Тут он заметил, что от дома Ахтыровых спускается с коромыслом и ведрами на плечах Манефа.

– Манефа Михайловна идут по́ воду… – тихо сообщил он.

– Ты мне зубья не заговаривай! – погрозил ему пальцем Ананий Северьяныч. – Манефка портков новых не принесет и дыр, стало быть с конца на конец, не залатает… Вот погоди, вот уже я тебе… Ты что: думал, что я тебе штаны насовсем дал? Порыбачить я тебе их дал, а не насовсем…

Манефа сошла на лаву, зачерпнула воды и стала, вглядываясь в рыбаков. Потом подняла коромысло с ведрами и пошла было в гору, но опять остановилась, видимо, что-то обдумывая. И, поставив ведра на траву, неторопливо и нерешительно пошла к рыбакам. Утренний свежий румянец заливал ее щеки. Первые лучи солнца серебрянобагряными бликами блестели на завитушках черных коротких волос, чуть влажные губы чему-то улыбались, но не улыбались серые холодные глаза. Темно-синее, почти черное платье, едва доходившее до обнаженных смуглых колен, туго облегало ее полную фигуру. Она шла тихо, задумчиво, глядя под ноги и ломая в руках соломинку.

Увидев, что Манефа направляется к костру, Ананий Северьяныч беспокойно заерзал по песку, стараясь прикрыть полушубком срамные места.

– Вот еще… бабы здесь не доставало… – проворчал он и поднял воротник полушубка.

Манефа подошла, поздоровалась. Ей ответили. И почему-то все замолчали.

– Много рыбы наловили? – спросила Манефа, как-то через силу улыбнувшись и отбрасывая со лба прядь волос.

– Да есть маненько… – неохотно ответил Ананий Северьяныч, косясь на непрошеную гостью и пряча под полушубок волосатые ноги.

Манефа взглянула на Гришу, уныло сидевшего на траве и привязывавшего к мокрым лаптям веревочку, и тихо предложила:

– Ты бы, Гриша, помог мне воду снести.

– С великим наслаждением, Манефа Михайловна! Куда прикажете?

– А в дом.

Гриша стремглав пустился к лаве. Оставшись одни, Манефа и Ананий Северьяныч долго молчали. Старик сердито хмурился.

– Что же вы, Ананий Северьяныч, без сыновей рыбачите? с чужим человеком? – спросила Манефа.

– Да разве их, окаянных, допросишься! – оживился старик. – Одного и вовсе дома нет, старшего-то, Кирюшки-то…

– Ну а младший-то?

– Дениска?

– Да.

– Тоже шалопай! – махнул рукой Ананий Северьяныч.

– Он что… все на «Товарище» плавает? – глядя в костер и щурясь, осведомилась Манефа.

– Бездельник! – вскричал старик. – Сущий бездельник. Ушел с нижнего плёсу, с трехсотрублевого жалованья ушел, сам ушел! Не то чтобы выгнали, а сам ушел!

– Чего ж он так?

– А шут его знает! Захотел дома остаться, поступил на «Товарища», вот и держится, стало быть с конца на конец, за материну юбку…

– А может, и не за материну… – задумчиво сказала Манефа, – может… за другую какую?

– Да нет, не видно чтой-то, чтой-то не видно, – вздохнул старик, точно он сожалел о том, что у сына нет зазнобушки. Вздохнул и почесал легонько спину.

– Не пойму я что-то… – помолчав, сказала Манефа, – ведь по вечерам «Товарищ» на приколе стои́т, значит, Денис дома… Чего ж он рыбачить-то с вами не поехал?

– По вечерам! – воскликнул старик. – По вечерам он, анафема, у москвичей пропадает. До рассвета пропадает, бездельник!

– До рассвета? – чуть испуганно переспросила Манефа, побледнев. Но старик не заметил ее волнения.

– Теперь их понаехало чёрт-те сколько! – продолжал он возмущенно. – Шляются по Отважному, ни хрена не делают. Только пианина, стало быть с конца на конец, брянчит с утра до ночи. Сами непутевые и сына мово с дорог сбивают. Да еще стрекоза эта… так и не отходит от его.

– Какая стрекоза?

– Да Варька… меньшая дочка главного москвича, – и добавил задумчиво: – А могет, она и есть тая самая юбка…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сочинения
Сочинения

Иммануил Кант – самый влиятельный философ Европы, создатель грандиозной метафизической системы, основоположник немецкой классической философии.Книга содержит три фундаментальные работы Канта, затрагивающие философскую, эстетическую и нравственную проблематику.В «Критике способности суждения» Кант разрабатывает вопросы, посвященные сущности искусства, исследует темы прекрасного и возвышенного, изучает феномен творческой деятельности.«Критика чистого разума» является основополагающей работой Канта, ставшей поворотным событием в истории философской мысли.Труд «Основы метафизики нравственности» включает исследование, посвященное основным вопросам этики.Знакомство с наследием Канта является общеобязательным для людей, осваивающих гуманитарные, обществоведческие и технические специальности.

Иммануил Кант

Философия / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза / Прочая справочная литература / Образование и наука / Словари и Энциклопедии