Денис Давыдов

Даже официозная газета «Русский инвалид» (предтеча сегодняшней «Красной звезды»), печатая рецензию на очередной выпуск «Полярной звезды», указывала: «Здесь блистают знаменитые имена и изящные произведения Жуковского, Крылова, кн. Вяземского, А. Пушкина, Давыдова, Баратынского, Гнедича»[422].

«Почти все произведения Дениса Васильевича этого времени имели огромный успех, доставили ему славу поэта, к которой впоследствии должна была присоединиться и слава отличного писателя в прозе», — писал биограф[423].

А в скольких произведениях воспели поэты имя и подвиги Давыдова, дали восторженные «рецензии» его стихам!

Про Пушкина и Вяземского мы уже и говорить не будем, но вспомним наших старых знакомых и назовем новые имена.

К Давыдову опять обращается Жуковский, «певец во стане русских воинов»:

Мой друг, усастый воин!
……………
Но, друг, суди не строго,
Ведь из немногих ты,
Таков, каких не много![424]

Про него рассказывает адъютант графа Милорадовича Федор Глинка:

И часто он, с толпой башкир и с козаками^{147}

,И с кучей мужиков, и конных русских баб,
В мужицком армяке, хотя душой не раб,
Как вихорь, как пожар, на пушки, на обозы,
И в ночь, как домовой, тревожит вражий стан.
Но милым он дарит, в своих куплетах, розы.
Давыдов! Это ты, поэт и партизан!..[425]

О встрече с ним вспоминает Евгений Баратынский, в ту пору еще унтер-офицер Нейшлотского пехотного полка:

…Покуда русский я душою,
Забуду ль о счастливом дне,
Когда приятельской рукою
Пожал Давыдов руку мне!
О ты, который в дым сражений
Полки лихие бурно мчал
И гласом бранных песнопений
Сердца бесстрашно волновал![426]

Популярный в те времена поэт Степан Нечаев выражает свою радость:

Давыдов! Наконец твой образ украшает
Смиренну хижину мою,
И сколько разных чувств в душе моей рождает!
То в нем любимца Муз и Граций узнаю,
Твой Брачный договор с улыбкой повторяю
И сладко таю от любви…
То вдруг тебя средь битв жестоких воображаю,
Где сеча, гром и дым, и груды тел в крови,
Где ты, как молния, разишь врагов надменных…[427]

А некий неизвестный, анонимный автор призывает:

Денис! Тебе почет с поклоном,
Первоприсутствующий наш!
Командуй нашим эскадроном
И батареей крупных чаш.
Правь и беседой, и попойкой:
В боях наездник на врагов,
Ты партизан не меньше бойкой
В горячей стычке острых слов[428]

.

Зато государь упорно не хотел признавать его военные заслуги, уникальный боевой опыт и самобытный талант военачальника. Какая-то мелочная, воистину женская мстительность, да еще и самому же себе во вред! Давыдов ведь не лейб-гвардии Гусарским полком просился командовать, чтобы все время мелькать у Александра Павловича перед глазами, а на Кавказ хотел, туда, где нередко и генералы погибали — причем не только в бою, но и от подлого предательского выстрела или удара кинжалом.

После того как сорвалась очередная попытка Ермолова «перетащить» своего двоюродного брата на Кавказ, Денис решил вообще уйти в отставку — и получил ее 14 ноября 1823 года. Нет, не желают у нас на Руси дорожить людьми! За исключением, конечно, закадычных друзей и, как выразился А. С. Грибоедов, того самого «родного человечка», которому «как не порадеть»…

* * *

Казалось бы, отставка и полная свобода!

По этому поводу Давыдов послал следующее письмо капитану Нижегородского драгунского полка Александру Ивановичу Якубовичу: