Депортация из Рая

Если мы зададимся досужим вопросом, каким должно быть живописное произведение, пусть не гениальное, но на то претендующее, чтобы считаться меж людьми, к искусству неравнодушными, хотя-бы шедевром, то ответ будет таким: подобная картина должна удовлетворять, по крайней мере, нескольким азбучным критериям. Назовём главные, не понаслышке знакомые любому профессионалу кисти, карандаша и стирательной резинки. Безусловно, это грамотно выстроенная композиция и точно найденное художником место зрительного центра, поэтому так важна правильно как выбранная точка зрения, так и высота линии горизонта, напрямую связанная с тем, куда художник поместил своего зрителя. Помимо того, для верного восприятия живописного полотна немаловажно равновесие различных частей его и та ритмика, с которой выстроено изображение. Кроме сказанного, следует упомянуть характер освещения, желательное разнообразие форм, общую красочность картины, как вытекающую из того верно выбранную художником колористическую гамму и общую цветовую целостность. Отметим такие немаловажные характеристики картины, как верно угаданный размер, так и точно выбранное пропорциональное соотношение высоты и ширины живописного изображения. Или мы что-то упустили?

Ну, конечно, сюжет! Истинные ценители и знатоки живописи в этом случае подскажут, что помимо перечисленного, именно сюжет – немаловажная составляющая любого, а не только живописного произведения. И будут совершенно правы! Сюжет полотна, что сейчас мерно перемещалось вдоль псевдоклассического фасада Клуба работников торговли имени Первой Пятилетки, был не слишком замысловат и легко узнаваем. Человек с телом культуриста, изображённый на холсте, был облачён в чёрное трико и в полумаску, квадратная челюсть подчёркивала его мужественность, не то острые уши, не то дьявольские рожки забавно торчали у него на макушке. Из-за его массивного плеча атлета выглядывал ещё один персонаж, с болезненно бледным лицом и непропорционально большим смеющимся ртом. Томная блондинка не без кокетства смотрела на человека-летучую мышь, а малоприятная личность, похожая на пингвина, косилась на ту вожделеющим взором. Исходя из современного посыла, что предметом подлинного искусства может быть любой объект, только названный художественным, не будем слишком придирчивы к увиденному. Отдадим должное: киноафиша, не смотря на её кажущуюся утилитарность и вероятную недолговечность, была подлинным произведением искусства: холодная гамма красок, сочно прописанный колорит, убедительная и не лишённая изящества композиция, уверенный мазок профессионала и стильный шрифт – да любой эксперт по живописи, пусть и поморщившись, всё равно признал бы её несомненные достоинства.

«Очередное возвращение Бэтмена» – гласила надпись на шедевре. Молодой человек лет под тридцать, что нёс полотно первым, скорее всего, и являлся его творцом, на то весьма явно указывало унылое выражение лица и мятый халат, весь перепачканный красками. Он был высок ростом, правильные черты лица несколько портил длинный нос, его изрядно отросшие и светлые волосы были кокетливо собраны в хвостик. Вторым, пусть и косвенным обстоятельством, подтверждающим несомненное его авторство, являлся его напарник, нёсший полотно сзади, из-за того, что признать в нем человека, принадлежащего к сфере искусства, было проблемно: его походку сложно было назвать твёрдой, внешность – артистической, а физиономию – трезвой.

Как можно забыть: имя автора! Никакая картина, пусть самая превосходная, не будет считаться таковой, если не подписана прославленным именем, хорошо известным не только около-художественным критикам, но и широкой публике, не чуждой изящному. Без этого наиважнейшего условия все потуги художника, будь он четырежды гениальней Рафаэля, пропадут втуне и ни один музей его творений приобретать не станет. Ежемесячный оклад и никаких квартальных премий – такова участь современного гения!

Увы, любого художника, пусть самого талантливого, могут преследовать неудачи, даже в мелочах: законченная афиша не желала вставляться на предназначенное для неё место – в уличный подрамник, сваренный из металлических уголков. Этому казусу имелось простое объяснение – недавно натянутый на старую раму холст оказался грубее и толще прежнего. Начавшийся моросить дождь уже намочил низ полотна, строка со временем сеансов предательски поплыла вертикальными подтёками.

– Пахомыч, молоток подай!

Напарник художника извлёк молоток из петли комбинезона, однако решил проявить самостоятельность:

– Лучше я сам!