Депресука или Чужие-Близкие (рассказ). СИ

 — Да сами виноваты, спалились, как салаги. А кто родителям-то настучал? Депресука?

 — Не-а, — ответил Вареник, — батя говорит, это мамаша Люськина всех сразу обзвонила, ну она же тогда дежурила на вечере в школе. Родительский комитет, чтоб его! Рассказывала всем, как мы пили в туалете, курили, а ты потом ещё и училку довёл до слёз.

 — Понятно.

 Вареник вдруг резко засмеялся, словно вспомнил очень смешную шутку или анекдот. Игорь удивленно смотрел на друга, ему было непонятно, что такого смешного сейчас произошло.

 — Ты чё, Варёный?

 — Прикинь, — хохоча, стал выдавливать из себя Женька, получалось плохо, из-за смеха было трудно понять слова, — прикинь, мы сейчас у Депресуки под окнами бухаем. Я только сейчас понял. Вот прикол еще и сейчас запалиться.

 — В смысле — под окнами? Ты чего несешь-то?

 — Дык, вот дом её. — Женька показал рукой на стоящую рядом двухэтажку, — она же здесь в Бермудах живет. Вот дом её, а вон и окно как раз сюда смотрит. Я ж к ней ходил осенью, когда реферат сдать забыл, вот и относил домой.

 Игорь только сейчас обратил внимание на это окно. Деревянная двухэтажка стояла почти вплотную к зданию почты, их разделяла только узкая дорожка. Дом, казалось, спал, свет нигде не горел кроме одного окна на первом этаже. Именно того окна, на которое показал Вареник. За этим окном не спали, там горел свет, занавески были не задернуты, и Игорю было видно, что происходит в комнате. Он видел, что там не спят, женщина в этой комнате не спит. Игорь видел её. А еще Игорь понял, что праздник к ней тоже так и не пришел.

 Свет в окне был неяркий, но Игорю была отчетливо видна почти вся комната. В комнате была вовсе не учительница истории, Игорь даже не сразу узнал её, если бы Вареник не сказал, что это её окно, точно бы не узнал. Это была не Депресука, а другая, совсем другая женщина. Вместо засаленных волос, наспех собранных в хвост, была красивая прическа. Женщина явно долго её делала, старалась. Вместо уже привычной мешковатой шерстяной кофты и длинной черной юбки, красивое, строгое вечернее платье цвета лазури. Привычных громадных уродских очков не было вовсе. Лицо было видно плохо, но Игорь догадался, очки убраны в эту ночь не просто так, вообще всё это не просто так, а для кого-то. Кто-то должен был увидеть её красивой, увидеть нарядной, увидеть просто другой. Женщина кого-то ждала. Но праздник к ней не пришел. Она была одна.

 Женщина сидела за небольшим столом абсолютно одна. Перед ней были блюда с приготовленными салатами и закусками, но всё было практически не тронуто. По крайней мере, так виделось Игорю. Посреди стола стояли два красивых подсвечника с длинными свечами, их так и не зажгли в эту ночь, и открытая бутылка шампанского. Женщина смотрела телевизор, периодически брала со стола бокал с шампанским, делала короткий глоток и возвращала его на стол. Второй бокал стоял рядом пустой.

 — Игорян, ты чё завис? — сказал вдруг Женька, толкая Игоря в бок, — пошли в клуб, а то время-то идёт.

 — Слушай, ты иди, Варёный, а я домой, наверное, пойду. Настроения нет ни фига, да и батя протрезвеет — всыплет мне еще и за дискач. Я же без спросу свалил.

 — Ну смотри, как хочешь. — Вареник подозрительно покосился на друга и пожал плечами, — давай тогда, с новым годом!

 Женька протянул Игорю руку и, быстро попрощавшись, развернулся и пошел в сторону ДК. Игорь тоже спустился с крыльца, но уходить не стал, лишь сделал вид, что уходит, подождал, пока Вареник скроется из виду и вновь поднялся на крыльцо. Одинокий свет окна на первом этаже не собирался его отпускать.

 Женщина больше не смотрела телевизор. С бокалом в руке она стояла спиной к окну и медленно раскачивалась из стороны в сторону. Она танцевала. Мерно покачивая бедрами, она стала кружить по комнате, глаза были закрыты. Игорь не мог слышать музыки, под которую она двигалась, но он сразу представил её. Это была красивая музыка. Чертовски красивая и очень грустная мелодия. Просто женщина в комнате танцевала одна, очень красивая женщина, а значит, музыка просто обязана была быть красивой. И грустной. Потому что праздник к ней не пришел.

 Игорь не мог оторвать от неё глаз, но и видеть больше этого не мог. Ему было стыдно. Он вдруг понял, что часть её праздника украл он. Он не виноват в том, что она одна, но именно он своими жестокими словами несколько дней назад лишил её какой-то части радости. И мало того, он и у себя это украл. Он и только он виновник того, что не получается почувствовать этот чёртов праздник. Себя лишил такой возможности и вот у этой прекрасной женщины отнял пусть маленькую, но возможность радости в эту новогоднюю ночь.

 Спустившись с крыльца, Игорь быстрыми шагами пересек узкую дорогу и оказался у подъезда старой двухэтажки. Успокоившийся было дождь вдруг стал усиливаться. Дверь в подъезд была не заперта, хотя Игорь даже удивился, что она вообще была. Покосившаяся, с дырой в самом центре, но дверь была. В Бермудах это было настоящей редкостью.