Депутат за семь миллионов

– Пяток «лимонов» – это же теперь не деньги, – напомнил Янчевский. – Все дорожает, соответственно и товар, который мне поручили. На цену обижаться нельзя. Кто-то может себе и виллу в Испании позволить, а кому-то на кусок колбасы не хватает. Да и восемь «лимонов» это несерьезные деньги, цена, как говорится, по старой дружбе. В следующем сезоне по десять станет, и то для своих. Ну, так скольких тебе провести надо?

– Пять за тридцать пять «лимонов», – проговорил Мясникович, и в его голосе впервые прорезались металлические нотки.

– Это что ж за арифметика такая? Пять на восемь – сорок будет. Таблица умножения, – насторожился Янчевский.

– Нет – у нас с тобой будет тридцать пять.

– Почему так?

– Во-первых, потому что в рифму, а во-вторых, оптовая закупка у меня, значит, скидка положена. Я же не спрашиваю тебя, Паша, сколько ты посреднических навариваешь на каждом протеже! Я предложил, а ты теперь посчитай, срубишь ли столько в другом месте…

Теперь пришла очередь Янчевского беззвучно шевелить губами. Странная у этих двоих получалась математика.

Тем временем охранник перед мониторами забросил в рот последнюю семечку из пакета и, выудив из пачки сигарету, подошел к окну. Сквозь планки жалюзи потянулась струйка дыма. Мужчина посмотрел на раскачивающиеся над забором деревья, на камеры по углам. Докурил до самого фильтра сигарету, вытряс огонек на отмостку здания, окурок сунул в пустую жестянку из-под пива, зевнул и закрыл окно. Планки жалюзи повернулись. Охранник вернулся к мониторам.

Рутинное занятие быстро притупляет бдительность. На всех мониторах картинка оставалась неизменной, казалось, что на экранах застыли стоп-кадры. И только присмотревшись, можно было заметить, что деревья все-таки иногда оживают под ветром.

Рука легла на джойстик управления камерами. Картинки сдвинулись, но новые сектора наблюдения тонули в темноте – ни черта не видно. Охранник включил инфракрасную подсветку. Прожектор, освещающий местность лучами невидимого для человеческого глаза диапазона, установили совсем недавно. На экранах пейзаж стал светлым, словно день стоял на дворе. Техническая новинка еще не приелась охраннику, присутствовала новизна ощущений. Камера поворачивалась. По экрану в черно-белом изображении ползли ветви, стволы. И тут охранник вздрогнул. На ели метрах в семи от земли горели два глаза. В первые мгновения стражу особняка показалось, что на толстой ветке затаилась черная пума, он даже отпрянул от экрана.

– Не может быть, потому что это невозможно, – проговорил он, делая укрупнение…

Маша, увлекшись подслушиванием, завороженная магией семизначных чисел, спохватилась слишком поздно. Из-за наушников не заметила тихих шагов внизу. Прямо под елкой резко вспыхнули два мощных фонаря. Конусы их света сошлись на ней, как свет от прожекторов противовоздушной обороны.

– Точно, кто-то на елке сидит. А я думал, показалось, оптический обман, – долетел до нее хриплый голос.

– А вдруг он пальнет? – послышался более осторожный возглас.

Фонари тут же погасили из соображений безопасности.

«Вот же черт», – подумала Маша, выключила iPOD, засунула его в водонепроницаемый рюкзак.

Записанного вполне хватало, чтобы составить себе впечатление о том, чем на самом деле занимаются Мясникович с Янчевским, что планируют на будущее. Но это утешало мало. Внизу в темноте стояли два охранника, наверняка с оружием. Надо было как-то спуститься и удрать. Но как это сделать?

– Эй, ты, а ну слезай на хрен, – прозвучал приказ.

Маша проигнорировала приглашение и взяла в руки арбалет. Тетива была взведена, в желоб лег увесистый дротик.

– Слезай. Все равно достанем.

И на этот раз Маша промолчала.

– Я его щас из «травматика» сниму, – послышался внизу шепот.

– Свалится однозначно, шею свернет, – прозвучало резонное возражение. – Да и хозяин трусливый, стрельбы испугается. Лестницу притащить надо.

Далее охранники уже шептались так тихо, что понять их дальнейшие планы стало невозможно. Маша осторожно передвинулась по толстой ветви от ствола, теперь снизу ее закрывали густые еловые лапы. Стрелять и попасть в нее при таком раскладе можно было только длинной автоматной очередью. Но и сидеть далее – только время затягивать.

«Сейчас подмогу позовут».

Маша не стала дожидаться, пока запищат рации и сменщики притащат лестницу. Она нагнулась, раздвинула еловые лапы под собой ногой и прищурилась. Теперь глаза после подсвеченного монитора iPOD-а уже адаптировались к темноте, кое-как охранников можно было рассмотреть, они жались к соседнему дереву и что-то обсуждали, жестикулируя. Сухо щелкнула тетива, увесистый дротик с тупым наконечником ушел вниз. Послышался глухой удар.

– О ё… – заскулил тот, кому стремительно летящая железяка ударила в голову.