Депутатский запрос

Может, наши случаи — частность, нам просто не повезло? Давай повторим на чем-нибудь другом. Возьмем в руки по топору и сделаем… Чтобы такое нам сделать? Кладки на реке — женщинам белье полоскать! Сделали — слышим: «Вот спасибо, мужики, вот молодцы, наших-то охламонов не допросишься…» Это — женские голоса, мужских не слышно, один-другой ухмыльнулся — и вся реакция: ихнего, мужиковского-то, интереса в этом деле ни на грош. А женского — ого! Такое удобство! Ну а теперь, Иван Иванович, не кладя топоров, пойдем сразу на улицу, вдоль которой водоразборные колонки торчат — среди луж, в репейниках, в мусоре дорожном, и поставим над колонкой… шатер. Красивый такой теремок, на фигурных столбиках, карнизики в резьбу оденем, над шатром — шишак с флюгерочком… Ну-с, поплевали на ладони, начали… А дальше — кого первым бог пошлет: председателя колхоза или председателя сельсовета… Впрочем, разницы нет, хоть того, хоть другого — вопрос первый: «Кто велел?» Ответ: «Совесть». Ответ на ответ: «Совесть — не документ. Постановление было? Разрешение есть? Откуда материалы? Кто финансирует? Не улыбайтесь… Ишь, разулыбались, самовольники, отдувайся потом за вас перед ревизорами. Думаете, шуточки? Бревнушки-то стибрили, тесины сперли…»

Пока такой вот разговор меж нами идет — уж и сходка посреди улицы собралась, слушают, молчат, чей-то робкий голос: «А ведь красиво этак-то будет…» И — всё. Красота — не удобство, ни в чей личный интерес на общей улице она не входит. Потому и заступников за нас с тобой, Иван Иванович, не будет. Самовольство пресекут и удалятся с чувством исполненного права. Своего права не позволить нам исполнить своей обязанности. Святой обязанности каждого гражданина беречь и приумножать общественную собственность, народное достояние. Убрать свалку, вырыть колодец, очистить лес от сушняка, разбить сквер, сделать ребятишкам у детсада городок — на все надо соизволение, ничего нельзя сделать по велению совести, по той самой обязанности. Поэтому-то в глазах конторы мы с тобой, Иван Иванович, и выглядим самовольниками. Но погоди, а почему же женщины хвалили и одобряли нас? Нет ли тут ответа на вопрос: как из частного лица сделаться государственным? Если каждый член коллектива увидит в нашем энтузиазме и свой личный интерес, как увидели женщины в кладках на реке, тогда поддержка нам обеспечена, мы — нужные люди, нас не прогонят, даже просить станут, глядишь, еще и угощение поднесут. Вот в чем корень вопроса: если «вотчиннику», «престижнику» или «перегоревшему» энтузиаст не нужен, а коллективу нужен, необходим, коллектив  з а с т а в и т  руководителя поворачиваться поживее, а не захочет поворачиваться — найдут другого. Только опять «но» — соблюсти интерес каждого в интересе коллективном. На том именно соединении и разбуживают энтузиазм масс умные руководители, не сопротивляющиеся, а ломающие застой и косность, руководители-энтузиасты. При соблюдении единства интересов скорее приходит к человеку понимание своей обязанности как своего права.

5

В истории с металлом, рассказанной сельским механизатором, возможен был и такой вариант: на собрании директор оправдался бы не от него зависящими причинами (они действительно есть: и захочешь железо сдать, да не возьмут), и не удовлетворенный отговоркой тракторист пишет в газету. Как расценит факт официальный орган — газета, чью возьмет сторону? Ту, которая выражает народный интерес, то есть признает тракториста не частным лицом, а государственным. Мне самому в свое время приходилось разбирать такие письма, и всякий раз поддерживал обеспокоенного гражданина, а не оправдывающегося объективными причинами руководителя-нерасторопу. Так, если официальный орган, выражающий общественное мнение, б е з у с л о в н о, без всяких оговорок считает обеспокоенного гражданина в данном случае государственным лицом, то не резонно ли будет в этом же случае отнести служебное лицо к  ч а с т н о м у, руководствующемуся какой-то личной выгодой, хотя бы обыкновенной ленью или привычкой к безмятежному существованию? Тогда мы должны согласиться, что «частное лицо» не есть понятие социальное, когда «человек сам по себе», вне коллектива, одиночно, а суть категория нравственная.

Как-то по осени Центральное телевидение в передаче «Сельский час» показало… пустые кабинеты руководителей Киржачского района Владимирской области. Потому пустые, что хозяева их не пожелали предстать перед объективом телекамеры, то есть перед судом всенародным. Дело в районе вышло такое: была спущена команда начать сенокос с такого-то числа, сводка ежедневная, пятидневная, декадная отражала исполнение команды, послушные хозяйственники открывали сводку, непослушные замыкали, последних, естественно, тотчас наказывали. Осенью же оказалось, что у послушных сена мало и оно скверного качества, а у непослушных — в достатке и высококлассное. Тележурналисты и хотели спросить у районных руководителей, за что же, мол, наказывали таких умных хозяев, коров-то кормят сеном, а не сводками.