Der Architekt. Без иллюзий

В местном костеле Иоанна Крестителя — мрачный образчик местного барокко, немного напоминавший дрезденские церкви, только меньше и грубее, — прошла панихида по погибшим. Пели местные старухи в черных платках, проникновенно, дрожащими голосами. Я впервые слышал их язык, он звучал гнусаво, нараспев, даже когда они просто разговаривали.

Мы устроились в городе. Предстоял ремонт, кроме того, мы ждали подвоза горючего. Ночью дождь прекратился, и утро было солнечным. Мы просушили одежду, обувь, даже искупались в реке. Несколько местных наблюдало за нами. Кто-то прятался в ивах на берегу, а два мальчика выбрались по скользкому глинистому берегу к самому болотистому спуску и смотрели, как мы плаваем.

Еще с вечера Краевски предупредил, чтобы мы не расслаблялись: бандиты здесь могут оказаться где угодно, поэтому, пока двое купаются, один должен быть настороже и с оружием. Но никого, кроме детей, мы не видели.

А они таращились на нас так, словно никогда не встречали мужчин с хорошим сложением и развитой мускулатурой. Может быть, мы им представлялись каким-то заморским чудом.

— Как думаете, — спросил меня Рейхенау, когда мы уже обсушивались на солнце (полотенец у нас, разумеется, не было), — здешние девицы тоже за нами сейчас наблюдают?

— Помните о моллюсках, Рейхенау, — произнес я строгим тоном, подражая учителю гимназии. — Никогда о них не забывайте.

Фриц покатился со смеху. Таким веселым я его еще не видел.

— Что, хорошо? — невольно я улыбнулся ему в ответ.

— Наконец-то солнце! — сказал Фридрих. — Я уж соскучился. Думал, над Россией оно никогда не взойдет.

— Напрасно обрадовались, — заявил Краевски, снимая ремень и передавая мне автомат (теперь была его очередь купаться). — Хорошая погода — лётная погода.

— Это справедливо в обе стороны, — заметил Фридрих. — Наши самолеты в такую погоду тоже летают лучше.

У меня имелся собственный, не слишком приятный опыт бомбовых налетов. Я не стал об этом распространяться. Зачем? И без того всяких забот нам хватает.

К вечеру действительно прилетели самолеты с красными звездами. У нас не было ни одного зенитного орудия. Пытались отстреливаться с рук из пулеметов. Русские сбросили бомбы и улетели, а через полчаса вернулись и повторили. Не очень-то впечатлила их наша стрельба.

Одна бомба угодила в костел, несколько — на городскую площадь, но сильнее всего досталось танкам. Русские ясно видели, где расположена наша часть, и бомбили довольно точно.

Мы потеряли семь танков. Погиб радист Херманн. Утром обнаружили в овраге тяжело раненного обер-лейтенанта фон Гуттенберга: он скончался к полудню, и мы похоронили его на кладбище возле костела вместе с остальными.

На следующий день подошли артиллеристы и зенитчики, и мы задержались в Старо-Константинове еще на несколько дней для ремонта. Горючее доставили на грузовиках ночью того же дня, однако механики не успевали закончить работу.

11 июля прибыл адъютант из штаба и доставил распоряжение от генерал-полковника фон Рейхенау. Следовало реорганизовать полк. Все боеспособные танки собрали в единое подразделение под командованием майора графа фон Штрахвитца.

Мы получили приказ двигаться в направлении Монастырщины.

4. ПРИЧУДЫ ТОПОГРАФИИ

В России трудно бывает понять, город перед тобой или большое село. Мы говорили об этом с обер-лейтенантом Краевски, когда по очереди смотрели на Монастырщину в бинокль.

— Я заметил, здесь иногда попадаются вполне приличные строения одинаковой архитектуры из красного кирпича, — поделился своими наблюдениями Краевски. — Полагаю, то последствия усилий царского правительства внедрить в эти края хоть какую-то цивилизацию. Лично я нахожу эти попытки весьма трогательными. — Он фыркнул. — Мне они напоминают стремление американских миссионеров принести свет христианства племенам каннибалов. Чем обычно это заканчивается, все мы знаем.

Название «Монастырщина» на наших картах выглядело чудовищно: европейские буквы категорически отказывались складываться в это дикое слово.

Краевски, смеясь, рассказывал за обедом, как чуть было не попал впросак несколько дней назад.

— Я получил приказ двигаться по направлению к Lysya-Gora и не нашел этого пункта на карте. Очевидно, у большого начальства карты подробнее, но моя отказывалась сообщать что-либо о данном населенном пункте. В конце концов, я вынужден был прибегнуть к тому, что у большого начальства называется «солдатской смекалкой»: не знаешь где — спроси врага. Мы изловили местного жителя и начали расспрашивать его про Lysya-Gora. Он все твердил, что понятия не имеет ни о какой «Лисьей горе» — Fuxberg. И только спустя сутки из штаба пришло уточнение. «Lysya», оказывается, читается как «Лысая», то есть — der Kahle Berg.

Мы рассмеялись, однако не слишком весело. Названия тут и впрямь такие, что поневоле иногда вызывают оторопь.

— По сравнению с Lysya-Gora эта наша Monastyrschtschina выглядит довольно невинно, — заключил Краевски. — Это всего лишь Klosterburg, как мне удалось установить.