Der Kamerad

Так чему радоваться? тут скорее скорбеть о том, что годы идут, а результата нет.

Свой прошлый день рождения я встретил безработным. Нынешний в общем тоже.

Хотя и в Турции, в официальном отпуске.

Я посмотрел на часы.

Еще раз удостоверился в сегодняшней дате.

До возвращению в Россию оставалось почти десять дней.

Конец был близок, но это был еще не конец.

По большому счету, я должен был быть не так уж и недоволен жизнью. У меня имелись две руки, две ноги, два глаза и так далее.

Но думать о будущем наедине с собой не оставалось сил. А так получилось, что в последнее время я остался наедине, хоть внешне все казалось иначе.

Будущее смотрело на меня своими мертвыми глазами из мрака и пыталось схватить за горло. Но для таких случаев существовала водка.

В России, конечно.

В Турции я пил только бренди.

III

«Гут»…

Со стороны, конечно, гут.

Да и черт со всем этим. В наше время человек должен хранить маску благополучия. Иначе его просто сметут и затопчут. Все, сверху донизу – и даже добрый турок Шариф перестанет выдавать мне лучшие зонтики.

Я потянулся.

Передо мной вспыхивали и гасли пенные буруны наката. Дальше простиралось море – пустое, без парусов, без единого катера. И далеко-далеко, почти теряя цвет, соединялось с тоскливым горизонтом.

Тоскливый горизонт, придет же такое в голову.

Ну да, тоскливый горизонт – тоскливый конец моря, соединенный с тоскливым, скорее серым, нежели голубым, небом. Почему-то в этих краях по утрам небо никогда не бывало чистым, и даже солнце пробивалось сквозь оползающие с гор серые облака. И еще – как ни странно, за все дни я не видел ни одной чайки.

Тоскливое море.

Тоскливый день рождения, вот что, – подумал я. – Из-за этого все кругом кажется таким серым и неуютным.

Дни рождения ущемляют самолюбие человека. Особенно по утрам…

Но ничего, постепенно можно прийти в себя. А чем меньше самолюбия у человека, тем большего он стоит.

Я понял это с некоторых пор, и это могло утешать. С другой стороны, если человек чего-то стоит, значит он уже как бы памятник самому себе. Это утомительно и скучно.

И напоминает тех моих бывших друзей, пузатых сверстников, которые. казалось, в любой момент готовы лопнуть именно от самодостаточности, самодовольства и самолюбия, распирающих их изнутри. Хотя они куда более счастливы, нежели я. Как всегда счастлив полный дурак, не видящий дальше своего пивного брюха.

Я знал себе цену, и у меня уже не осталось самолюбия.

Но все-таки, несмотря ни на что – какая тоска встречать собственный день рождения в пустоте и одиночестве, даже если он превратился для самого себя в траурную дату.

Ведь что ни говори, два праздника в году – новый год и в день рождения – имеют некую двойственность. Умом ты понимаешь, что стар и неуспешен, что тебе нечего отмечать в эти даты. И по большому счету, я давно мечтаю о календаре, в котором 30 декабря сменялось бы сразу первым января, а 21-е июля – 23-м. Но… Но в то же время какое-то детство, не вытравленное, не затоптанное, не выжженное до конца, коварно мечтает о празднике. Ждет чуда, перемен, внезапного света. Особенно в день рождения… Хороших слов и подарков. Да, подарков, хотя в сущности я давным-давно равнодушен в вещам вообще.

По крайней мере к таким, которые мне доступны; ведь глупо мечтать, что мне подарят самолет. Или хотя бы базуку.

День рождения без поздравлений и без подарков… Наверное, достойный вариант для такого человека, как я.

Хоть я сам себе так устроил.

Я не взял с собой мобильного телефона: это было слишком дорого; кроме того я собрался полностью отключиться от российских дел. Можно было, конечно, позвонить в Россию из уличного пункта, чтоб жена меня поздравила. Но это казалось мне чем-то совсем уже глупым. Звонить самому, чтобы тебя же и поздравили… Несерьезно.

Когда я уезжал, жена сказала, что заранее поздравляет с наступающим днем рождения и желает, чтобы я не напивался до смерти. Это было полностью законченным вариантом и не требовало повторения.

* * *

Пляж оставался пустым.

Поэтому турок Шариф, возившийся с уборкой, еще не открыл свой железный склад матрасов. Их было некому выдавать.

Народ тянулся на завтрак.

Я позавтракал давно и достаточно плотно. Выпил пять… нет, шесть чашек черного кофе, который тут оказался не очень плохим. И сжевал одно колечко с кунжутом. Для утра этого хватало, особенно если учесть, что после завтрака я сразу купаться.

Солнце, хоть и не слишком заметное, уже начинало греть. Я не любил загорать. На мой взгляд, в наше время загар есть признак принадлежности к определенному кругу людей. Которые могут в любое время поехать на теплое море и зажарить себе кожу. И тем самым словно напоминают всем остальным о своей успешности. Такие люди мне были противны даже в лучшие периоды моей жизни, не говоря уж о том, что сейчас мне просто хочется выпустить им кишки. Тем более я не желал уподобляться им даже раз в году. Кроме того, я просто не выносил жары и горячего солнца. Потому на пляже всегда сидел под зонтиком.

Зонтика пока не имелось, а солнце начинало утомлять. Пора было охладиться в море.

Я встал и пошел к берегу.