Деревенские святцы

Молодежь хотя бы из ведра окатывалась. Девушки на венках гадали: «Суженый, ряженый, плыви по течению, где моя судьба».

В борах-раменьях Пинеги, суземах за Плесецкой гадали на вениках: стоя к избе спиной, бросали его через голову на крышу. Веник тайком прятался под подушку — приснись, кто мне люб!

Купанье в реках совмещалось с баней или заменялось ею целиком:

Войду в ельник,
Трясу березник:
И жарко,
И ярко,
И хочется!

Венки, веники к Аграфене особенные, обетные. На венок рвали дюжину-две цветов покрасивей и подушистей, непременно с иван-да-марьей; на веник — с деревьев по ветви, к березе — калину, к можжевельнику — смородину, черемуху, с елки лапку, а связка дополнительно украшалась цветами. Вообще было принято запасать веники на год вперед, конечно, березовые: после обеда в лес за ними специально съездив, нагружали целые телеги.

Понятно, «веник в бане государь»!

Без преувеличения, на Севере в купальницу русская баня была именинницей. У курной, топившейся по-черному, в идеале — сруб осиновый, чтобы угара меньше; потолок, лавки, ушаты, шайки — липовые. Плеснуть на каменку — медовый будет пар.

Обряжалась баня преимущественно стариками. Вытопив, ее следовало помыть, обливая стены водой, пропарить, поддавая на каменку, и проветрить. Приготовить легкий пар потребно умение не меньшее, чем ту же каменку — очаг из дикого камня сложить. От худого пара уши щиплет, туман в бане оконце застит. Камни шипят — не будет проку, а брызнешь и раздастся хлопок — добро, в самый раз. Поддавали, заметим, и квасом, и настоем целебных и ароматных трав: мяты, душицы, зверобоя, тимьяна.

На Аграфену, во исполнение древних заветов, пол бани устилали хвоей, травой, цветами. Парились, хлестались: раз по себе и раз по матице, бревну, поддерживающему потолок: «будь я здоров, как эта матица».

Мылись с усердием, девки наипаче старательно: «Мойся белее, будешь милее». До красоты домоешься, неуж вам невдомек?

«Пар костей не ломит, души вон не гонит». Иная бабуся то-то похваляется: «Утресь меня зеленушка уползал, уерзал и спать уклал». Стой-ка, постой, почему баня утром, а не вечером? Обетная, какая раз в году. С утра баня, днем или вечером — в реке у молодежи купальня.

Ну а «веничный пар» во всяки дни ценился, и жалко разве «зеленушек», коли полон воз их привезли!

Стояли бани веками, только не везде: мылись и в печах по некоторым волостям Севера.

В целом даты устных численников несли печать местных условий, быта, преданий старины. В уездах Вологодчины, например, кое-где собирали нищих на мирское угощение — до 300, говорят, человек за столы.

Северяне 6 июля чествуют своего земляка святого Артемия из деревни Веркола на Пинеге.

Этому событию без малого 500 лет.

Отец с сыном трудились на своей полосе: сев озимой ржи не за горами. Вспахано — заборони!

Тучи громоздились, бурые, лохматые. Солнце померкло. Домой бы под крышу? Да нет, нельзя время терять! Гремело ближе и ближе. «Ангелы разговаривают» — так, кажись, судачат в деревне? Порою небо словно растворялось до дна сверканьем молний.

Не покинул родимую ниву крестьянский сын Артем и был поражен огненной стрелой, пал маленький хлебороб, почитай, рядом с бороной…

Пинега! Сколько странствовал по Поморью, равной тебе нету реки: неповторимо живописны алебастровые кручи твоих берегов, чиста вода кипящих перекатов, раздольны луга поймы, осанисты вековые избы и, как песнь песней дереву, твои шатровые храмы, колокольни. За околицами, на межах полей кресты: похилившиеся, иструхшие и свежеотесанные, в потеках смолы, они в лентах, образках, расшитых полотенцах, наивном детском рукоделье, — не в память ли и о двенадцатилетнем мальчике давней, седой старины?

7 июля — Рождество Иоанна Крестителя.

В устных календарях — Иван-день — купаленка, колосок, праздник росы. Иван добрый, любовный, цветной, чистоплотный.

На Иван-день — ивановская сельдь Беломорья.

Водой, росами омовенье — на вызов дождей плодоносных. Огней возжиганье — к теплу животворящему, к погожей ясени.

Бывало, полыхало огней на холмах, по берегам рек, озер. И песни, и пляски из края в край, вокруг костров хороводы…

Коль «зеленые святки» славили на пажитях всходы, буйство листвы, кинутых в рост трав, то Ярила, Иван Купала — могущество природы, зримо заявлявшее о себе хлебным колосом, завязью плодов в садах, лесной ягодой, грибами.

Быть в ладу с окружающим миром, плотское естество свое ощущать продолжением его, радоваться тому, что на пасеках пчелы гудят, что зерно спеет и цветное разнотравье в стога просится… Э, чего там искать предлог, раз душа жаждет праздника, сознаешь ты слияние с тем, без чего жизнь не жизнь, маята беспросветная!

Ночью нонесь — чуете? — дерева по лесу ходят, гостятся друг у дружки, со зверьем, птицей ведут беседы-разговоры.

Беги по «петров крест», траву волшебную, от нечистой силы оберег; рви белую кувшинку, одолень-траву чудную — кому дороги предстоят дальние, она охранит и пути верные выправит…