Деревенские святцы

Было что поморам выставить: ворвань, рыба, шкуры моржей, тюленей, меха.

Бойкие, говорят, шли купли-продажи!

Рыбаками в Петров день повсеместно заключались сделки со скупщиками уловов осенней путины.

В Петров день нанимались батраками к предстоящей жатве, покидали деревню искать долю на чужой стороне.

Поморы победнее, у кого не было шняк и карбасов, снастей, уезжали на Мурман — ловить треску удами; нанимались покрученниками к богатым поморам-судовладельцам промышлять зверя на Матку — остров Новая Земля.

Петровка, она «голодовка». «Утешили бабу петровские жары — старый хлеб поели, и новины нет».

Нужда не тетка, отправит и на Матку!

Знаменательный день сопровождал рой присловий. О выгоде сеностава, когда трава заматереет: «С Петрова дня — красное лето, зеленый покос». О лучших сроках вспашки паров и сева озимых: «До Петрова дня взорать, до Ильина дня заборонить, до Спаса (14 августа) посеять».

Дед сентября, внук мая на дворе. Месяцы — одна семья, споровляют меж собой по-родственному, без дележки. Июль сентябрю готовя задел, бруснит с березок сухой лист.

А май не позабыт?

13 июля — Двенадцать апостолов.

«Двенадцать апостолов весну кличут, вернуться просят».

Весна красна,
Ты когда, весна, прошла?
Ты когда, весна, проехала?
На кого, весна, покинула
Своих детушек,
Малолетушек?

Слить прошлое, настоящее и будущее в единое, имя которому вечность, — задача, настойчиво решавшаяся деревенскими святцами.

В нашем углу покосы располагались по «мысам», «наволокам», по реке Городишне, по Сельменге, Сараду, Полюгу, Куерме и по лесам на «чищеньях», старых гарях.

Стлали ребятишкам в сарае либо на повети. Послышится внезапно: тарахтят мимо амбаров телеги. С походным скарбом, с косами, граблями, вилами опрокинулся «на дали» — лесные глубинные пожни — народ с Быкова, Лопатина, Пригорова, Бора. С Киселева вечор проехали — под гармонь, под песни.

От хором денисовских мелодичный звяк — косу отбивают.

Чирикнул и под стреху шмыгнул воробей. Сорока скок-поскок по тесинам кроли.

Вздохнула в хлеву корова.

Силишься одолеть дрему, но звуки летнего рассвета отрадно успокаивают, сморит тебя сладчайший сон…

Проснешься — в избе пусто, деревня будто вымерла. Никого под березами, кроме бабки-пестуньи у дома Прохоровичей с годовалым Венькой на руках.

Ой, соня, что наделал: сено под деревней выставлено, в Кленовках загребают, туда одному мне дорогу не найти, кисни вот в одиночку!

14 июля — Кузьма и Демьян.

В устных календарях — летние кузьминки.

«Кузьма и Демьян пришли — на покос пошли». Ступайте, мужи святы, сено сгребать, стога метать, поспеете на «ссыпчину» — женский, девичий праздник!

В лугах на костре варилась общая каша.

Оплакали весну-красну, не вернулась в обрат, с «Вознесенья за летом замужем», да жизнь продолжается. Ну-ка, доченьки, песню, ну-ка, в хоровод!

Лели мое, Лели!
Два братца родные
Да сено косили.
Лели мое, Лели!
Сестрица Аленушка
Обед выносила,
Лели мое, лели!
Творог и сметану
И молочную кашу.

Песню курских крестьянок я здесь привел, но по духу, по сути она целиком соотносима с обычаями, укладом северных деревень.

15 июля — сырная Богородица.

За Петровским постом вволю творога, по-нашенски сыра, скопился в погребе за предыдущие недели. Вынутые из печи пироги смазывали маслом: с корочки ручейки! «Барашка в лоб» — и скворчало у загнета жаркое. «Маленько озерко, а дна не видать» — к чаю крынка топленого молока…

Как и обошлись бы без тебя, Богородица сырная? Работа на лугах легка разве тем, кто ее не пробовал. Труд, изматывающий труд, от него кости ломит в глазах темно.

Успевай, покуда вёдро! В росе вымокнув, озябнешь по дороге на пожню. Там машешь, машешь косой, станет она скоро каменной. Солнце распеклось, оводы-пауты достают сквозь одежду до крови. В ряду поставлен, другие тебе наступают на пятки. Смахнуть пот с лица успеешь ли, когда точишь косу.

Сгребать, носить сено в копны — новая морока. Сыплется за ворот сухая колючая пыль, тело саднит и зудит. Пальцы ног опрели, хромаешь…

Нет, на постной пище кому экое напряжение снести? Слава Богу, пришла Богородица сырная!

В нашей округе употреблялись косы-стойки. Рядом, за Сухоной, тотьмичи до конца прошлого века ставили сено только горбушами, косами, изогнутыми в виде большого серпа. «Не косит, траву скребет» — сказано о горбуше. Работа «внаклонку» — пояснице надсада, но горбуша удобнее стойки на кочковатых, засоренных кустарником угодьях.

Пожни подразделялись на заливные (пойменные), луговые и боровые, дубровные, суходольные, болотные — и везде травостою лечь в стог определи время. «Одна пора в году сено косить». «Перестоялась трава — не сено, а труха». Допустим, сверялись с лабазником: расцвел — бери почин страды. В травке-погремке стучат семечки — все бросай и коси!