Деревенские святцы

Сено по деревням знавалось «сладкое» и «кислое», «легкое» и «тяжелое». Вдвое оно питательней ранних укосов, только ежегодно убирать траву на одних площадях в одни сроки, смотри, покаешься. Обеднеет луговина. Учись беречь угодья. Лучшие из них заливные, в поймах вдоль рек: давали по 200–300 пудов с десятины, притом сена кормного, с бобовыми, со злаковыми, как чина, мышиный горошек, лисохвост, ежа, пырей.

Богатые угодья наперечет, в районах развитого животноводства до десятой доли пашен выделяли для сеяных трав: клевера, тимофеевки, вико — овсяной смеси. Когда их косить? И тут выбери пору. Убранный в цвету клевер, например, просыхая, осыпает листья, нежные побеги, толстые же будылья скоту не по зубам, и труды твои прахом.

Сухмень. Рожь ветром колышет, ходит по ней зыбь, стрижи в обесцвеченном зноем небе визжат, и пахнет вянущей травой. Кажется, свежим сеном пропахли и облака, белые, словно лебяжий пух, и пыльные кусты проселков, и в деревне избы. Звуки — треск кузнечиков, гуд пчел, лепет березы над колодцем неотделимы от картин страдной сенокосной поры.

16 июля — Мокий и Демид.

В устных календарях — маков день.

«Мокий с Демидом в поле стоят, навстречу Марфе вышли».

Позвольте, Мокий-то под окошками, сочно зелен, огнисто ал — глаз не отвести!

Чуть-чуть переиначили имя деревенские святцы, законно занял место в них маков день.

Выращивался мак в палисадниках для красы-басы, на грядах ради семян — посыпать стряпню, калачи, сдобу. Маковое масло употреблялось как разбавитель красок иконописцами и в других целях.

17 июля — Марфа и Андрей.

В устных календарях — наливы.

Крестьянин, с головой поглощенный сенокосом, не выпускал из поля зрения хлебные нивы. «На Марфу овес в кафтане, а на грече и рубашки нет» — радовала весть южные уезды. «На Андрея озими в наливах, а батюшка овес до половины не дорос» — заметка волостям северным.

18 июля — Афанасий, месяцев праздник.

Колдовское есть что-то в луне, когда багровая, огромная, всплывая над лесом, льет мерцающий свет на росные травы, стелет поперек дорог непроницаемо черные тени. Диск меняет расцветку, то уходит за облака, то выныривает, отчего создается впечатление, что луна перемещается, будто бегает.

Счастья мужицкого провозвестье: «.Месяц на восходе играет — к хорошему урожаю».

19 июля — Сисой светел…

20 июля — Фома.

Привлечены присловья месяцесловов калик перехожих заполнить пустоты календаря земледельческого.

Уход за молодняком скота, за домашней птицей, сад и огород — пропуск за пропуском в деревенских святцах, облагораживавших людей труда и всякий труд на пользу, на потребу людям.

К знойному перевалу лето: отмели Беломорья раскалены, сохнут на песке выброшенные прибоем водоросли.

Прогрелись сбежистые бурные речки, и, бывало, мальчишек, девчонок бродило в чистейших водах — галдеж их заглушал писклявый гомон куликов.

«Ловцы жемчуга» — не правда ли, романтично?

Забава вместе с приработком.

Сокровища северных рек блистали на окладах икон, шитье облачений церковнослужителей, женских головных уборах.

Ясно, всерьез промыслом, кстати, всем доступным, занимались взрослые, совмещая его нередко с рыболовством. По закону, добытчик волен был распоряжаться добытым, продавать ли жемчуг на месте, отправлять ли зарубежным скупщикам, но об отменных по красоте и величине экземплярах — крупнее воробьиного яйца — обязывался извещать начальство. От века к веку скудели перлами реки, тем не менее только крестьяне села Варзуга (Терский берег Кольского полуострова) выручали за жемчуг около 10–12 тысяч рублей за лето. Для сравнения: в те же десятые годы XX века фунт лососевой икры стоил 15–20 копеек…

Как сегодня, так и сто лет назад, гремели грозы, а то застаивалось сырое ненастье, чтобы сосновые раменья дохнули вдруг грибной прелью, послали в боры-беломошники горожан и деревенских:

— Красняк пошел! Первый слой!

Массивный, словно из красной меди отлит, «красняк» в отличие от «синяка» еловых болотистых низин растет по сухим боровикам. Оба рыжики, да разница — отведай, и сам поймешь.

Заготовка знатного гриба когда-то служила важной статьей дохода жителей города Каргополя, таких волостей, как Шальская, Павловская, Полуборская, Печниковская, Ошевенская, отчасти других. Первосортный рыжик, малоразмерный «носок», который засоливался целиком, скупщиками принимался по цене от 7 до 10 копеек за фунт в сыром виде, от 10 до 30 копеек — в соленом. Семейство до осенних холодов зарабатывало по 30–50, при урожае до 100 рублей, чего хватало на уплату налогов, пополнение хозяйственного инвентаря, покупку обнов из одежды, обуви.

Белый гриб пинали — поганка, в наберуху — единственно боровой рыжик: на него спрос в модных трактирах, ресторациях Москвы, Питера, за границей в Париже.

Грибной сезон еще впереди, а и теперь вынеси на рынок свежепросольный красняк — боровик — с руками оторвут!