Деревья-музыканты

— Лоасы бессмертны, священник! Гляди, гляди во все глаза... Лоасы не допустили, чтобы твои кощунственные руки поднялись на древнюю Ремамбрансу. Древнее святилище погибло в огне, превратилось в пепел, но лоасы живы! Смотри, как сверкает пламя на пепелище: Ремамбранса жива! Теперь Буа-д’Орм может спокойно встретить смерть, ибо придет день, и древнее святилище возродится на том же месте, но станет выше, лучше, прекраснее и будет жить вечно, как и лоасы вечной Африки... Ты же на беду свою переживешь самого себя, но не будет человека на земле более мертвого, чем ты. Глядя, как качаются деревья, ты почувствуешь таинственное, незримое присутствие лоасов. Слушая, как ветер стонет в ветвях, ты поймешь, что это голос лоасов проклинает тебя. Взирая на смену времен года, вдыхая запах созревших колосьев, ты не вынесешь упрека, звучащего из недр земли, которая перестала быть твоею... Вкушая любой плод, созревший в нашем крае, ты ощутишь на языке горечь ненависти лоасов. К чему бы ты ни прикоснулся рукой, все будет жечь тебя огнем — такова воля лоасов!.. Ибо ты пренебрег правом людей верить согласно велению своего сердца... Ступай же прочь, выродок! Ступай прочь, человек без племени! Человек без земли! Человек без народа! Карающая десница богов простерта над тобой!..

И Буа-д’Орм Летиро двинулся к маисовому полю, оставив насильников на пепелище.

XV

Леони еще раз перечитала письмо Карла. Ночные бабочки плясали «калинду» вокруг керосиновой лампы, пламя которой мигало и гасло. Керосин в лампе, верно, выгорел. Леони с трудом встала, чтобы сходить за бутылью. Заправив лампу, она села на прежнее место и вновь принялась читать.

Карл сообщал в письме о своей женитьбе на мадемуазель Дезуазо и об отъезде с женой за границу. Он уезжал в Вашингтон, куда был назначен секретарем посольства. Ничто уже больше не удивляло Леони. Ни радостная, ни печальная весть не могла вырвать ее из пучины уныния, в которую она погрузилась. И все же ей стало очень больно. Но к чему огорчаться? Звуки скрипок не увлекут глухого! Фантазия, великодушие, нежелание приспособляться, сама поэзия умерли в сердце Карла лишь потому, что время всей своей тяжестью придавило людей, у которых не было глубокой связи с родной землей. До сих пор Леони на словах осуждала сына, порой даже грубо одергивала его, а в душе надеялась, что ее наставления ничего не изменят и сын останется глух к ним. Но почему Карл должен оказаться лучше Диожена или Эдгара! По какому праву она обрекала его на бездействие? Ведь за короткое время она стала старухой, матерью-наседкой, отчаянное кудахтанье которой не могло уберечь ее птенцов. Волосы ее сразу поседели, она отжила свой век. У нее не осталось ничего, кроме материнского сердца, малодушия, страха и боли.

Вдруг на улице послышался какой-то шум, гул целой толпы. Дверь отворилась. Опираясь на двух жандармов, вошел Эдгар, весь в крови. Леони завыла не своим голосом и бросилась к сыну. Эдгар был похож на сумасшедшего. Он оттолкнул жандармов, которые поддерживали его.

— Молчать!.. Сию же минуту замолчи! — крикнул он потрясенной матери. — Принеси чего-нибудь перевязать рану.

Правой рукой он сорвал с себя рубашку. Пониже левого плеча торчал кинжал, вонзившийся в тело по самую рукоятку. Леони молча вернулась с кучей тряпья и бутылочкой йода. Она дрожала.

— Скорее!.. Подойди ближе! — рявкнул Эдгар.

Леони подошла, ноги у нее подкашивались.

Эдгар вырвал из раны кинжал. Хлынула кровь.

— Зачем эти люди здесь?.. Гоните их в шею!..

Эдгар сделал из тряпок тампон и приложил его к ране.

— Гоните всех отсюда и пошлите сержанта Калепена в Гантье за доктором Флоранселем!..

Леони не могла унять дрожь. Посторонние вышли из комнаты и толпой собрались на улице около дома. Зеваки разглагольствовали перед запертыми дверями. Оказывается, во время собрания, на котором лейтенант заявил, что послезавтра начнется выселение крестьян, какой-то человек выскочил из толпы и ударил его кинжалом. Злоумышленник скрылся, воспользовавшись замешательством. Если верить слухам, покушение совершил крестьянин по имени Аристиль Дессен.

На следующее утро, едва защебетал пипирит, лейтенант Эдгар Осмен уже был в седле, бледный, возбужденный, с огромной повязкой, державшей плечо в неподвижности. Его вчерашняя ярость не прошла, и, несмотря на советы окружающих, он решил действовать. Лейтенант поклялся дать такой страшный урок жителям, что они вовек его не забудут. Он хотел схватить преступника, а если тот скрылся, арестовать его семью. Однако, подъехав к хижине, на которую ему указал начальник округа, Эдгар не нашел там ни души. Соседние лачуги тоже опустели. Все соседи исчезли, и, конечно, жена Дессена вместе с ними! Лейтенант арестовал Мондестена Плювиоза, который, по словам Жозефа Будена, был близким другом Аристиля, но больше ему никого не удалось схватить. Мондестен был отправлен в город под усиленным конвоем, и облава продолжалась. Но, пожалуй, легче было бы найти иголку в копне сена!