Деревья-музыканты

Жесткие листья шелестят, ударяясь друг о друга, синева небес становится все гуще, все темнее, зажигаются звезды, сперва бледные, потом серебристые. Звезды! Уйдет ли он в мир звезд? Будет ли парить высоко над землей, перелетая от созвездия к созвездию? Стоит ли там, во вселенной, тишина или слышится волшебная музыка? Почему боги не открывают людям с чистым сердцем непостижимого устройства этого сияющего мира, усеянного звездной пылью, — царства неземного покоя, величайшей гармонии, где нет ни желаний, ни грез, ни реальности, царства неизъяснимого блаженства?

— Я верю, лоасы!.. Я верю, господи! Я умираю, и я верю! Нет, я не сомневаюсь!.. Возможен ли рай, если сомнение остается в душе? Сомнение хуже всякого ада! И, однако, мы живем лишь потому, что постоянно, поминутно сомневаемся!.. Разве могла бы существовать мысль, не будь сомнения?.. Душа есть обиталище веры и сомнения! Какими мы становимся несчастными, растерянными, оставаясь наедине с собой в последнюю минуту!.. Дайте мне силу верить до конца, дайте мне силу смириться! Я должен верить! Я верю, потому что бездна небытия слишком ужасна, потому что вечная смерть кажется мне отвратительной, лоасы!.. Я верю, верю во все, чему меня учили, верю во все, что, кажется мне, я познал путем откровения. Я верю!..

Буа-д’Орму Летиро хотелось вступить живым в вечность, но он по-прежнему лежал, а часы текли. Звезды смотрели на землю насмешливым и сверкающим взглядом; вдали, на склонах холма, зажигались и гасли большие костры, словно горцы соперничали со светилами, создавая искусственные солнца. Буа-д’Орм покончил счеты с жизнью, скоро ночь для него будет такой глубокой, что он потеряет всякое представление о мире и о себе самом.

Откуда-то донеслись петушиные голоса. Вдруг ткань тишины поредела, распалась. Возможно, это была лишь иллюзия или шаги вестника смерти?.. Однако никто не появлялся. Буа-д’Орм не мог сказать в точности, когда его ухо уловило неясный шум. Звук был далекий, слабый, но слышался вполне явственно.

...Тэ-тэк, тэк, тэ-тэк!..

Тогда впервые за двое суток Буа-д’Орм пошевелился. Он напряг мускулы шеи и поднял голову. Глубоко вздохнув, почесал ногу. Барабан приближался: ...Тэ-тэк, тэк, тэ-тэк!..

Старец приподнялся на локтях и прислушался. Неужто опять они? Или это наваждение? Он сел. Жив он или умер?.. Надо хорошенько порыться в далеком прошлом, чтобы всплыло воспоминание об этом звуке. Дело было сорок или пятьдесят лет назад, во время жестоких гражданских войн, раздиравших страну. Некий генерал Серафен Дюгазон, хитроумный оборотень, забрал большую власть в здешних местах. Пришлось вести непримиримую борьбу с этим важным лицом, пособником дьявола и опасным колдуном. Как-то ночью, когда генерал Дюгазон выкидывал на перекрестке свои коленца вместе с кучей других «шампоелесов», Буа-д’Орм захватил его врасплох и благодаря своей гипнотической силе усыпил в сатанинской позе. Колдун, одетый в отвратительные лохмотья, простоял до полудня на голове со скрещенными в воздухе ногами. Весь народ мог видеть его. Когда же Буа-д’Орм пробудил генерала Дюгазона от гипнотического сна, тот удрал из Фон-Паризьена, и с тех пор здесь больше не появлялись ни он сам, ни иные оборотни.

Барабан трещал теперь не переставая, монотонно, отрывисто, зловеще. Буа-д’Орм встал, шатаясь, и оперся на палку, чтобы не упасть. Он с силой вздохнул, сорвал пучок бальзамина, растер листья, понюхал их, взял в рот. Почувствовав себя бодрее, он двинулся на звук барабана.

После полуночи лейтенант Осмен решил наконец вернуться домой. Он обследовал все подозрительные хижины, расспросил всех встречных, а с наступлением темноты спрятался, чтобы вести наблюдения. Аристиль Дессен как в воду канул. Эдгар ехал верхом между сержантом Калепеном и начальником округа Жозефом Буденом; лицо его осунулось, он дрожал от усталости и лихорадки. Жозеф Буден вскоре свернул в сторону. В ту же минуту ветер донес до всадников похоронный звук барабана. Остановив коня, сержант прислушался.

— Вы слышали, господин лейтенант?.. Надо поторопиться, а то произойдет нечто страшное... Только святой угодник может нас спасти. Скорее, господин лейтенант!..

Они пришпорили коней. Зловещий стук барабана как будто несся отовсюду. Всадникам почудилось, что оборотни окружают их. Барабан звучал все отчетливее, заунывнее, назойливее.

Тэ-тэк, тэ-тэк, тэ-тэк! Тэ-тэк, тэ-тэк, тэ-тэк! Тэ-тэк, тэк, тэ-тэк!

Можно было подумать, что несколько барабанов бьют в унисон. Послышался неясный шепот. Вдруг грянула песня, подхваченная многими голосами:

Я не возьму девушки,
отмеченной клювом орла,
я не возьму добычи,
отмеченной клювом орла!
Волчок!
Волчок!
Ударим по земле задом! Волчок!

Неожиданно перед всадниками вырос огромный боров и с быстротой молнии пересек дорогу.

— Аго! Господин лейтенант, нас окружают! Спасайся, кто может! Вперед!..