Деревянная книга

– Это вот, к примеру, зачем? – спросил он, пнув сапогом тяжелую стопку каких-то трухлявых деревянных дощечек, испещренных бесконечной вереницей непонятных букв, словно подвешенных под кривоватыми линиями. От пинка стопка упала, завязка лопнула, и дощечки с глухим стуком посыпались на вощеный пол.

– Вы сами говорили, герр майор, что ваш двоюродный брат интересуется всякими древностями, – бывший студент Кельнского университета Клаус Визе в благодарность за то, что ему не приходится кормить вшей в окопах, старался изо всех сил услужить господину майору, который, будучи военным инженером, был все-таки больше инженер, чем военный. Поэтому Клаус, являясь прекрасным чертежником, не только помогал майору в его работе и обеспечивал бытовые условия, но и проявлял рвение в добыче ценных предметов утвари, книг, картин и икон, к которым его хозяин был неравнодушен. – На некоторых досках, – продолжал денщик, – начертаны какие-то рисунки, как мне кажется, технического содержания.

Майор поморщился: слишком правильная, излишне витиеватая речь студента его раздражала.

– Какие еще могут быть «рисунки технического характера» на древних досках, Клаус? – Бремер взял одну из дощечек, услужливо поданную денщиком, пробежал глазами непонятную вереницу значков и действительно увидел на полях странные изображения. Взял еще пару штук: нечто похожее на летательные аппараты, диски, спирали. Вспомнил горячие речи кузена, помешанного на оккультных науках. Может, Ханс разберется? Хотя ему, Хельмуту, инженеру не только по образованию, но и по складу ума, подобные речи всегда казались сущим бредом. – А тут что? – Бремер потянул вторую стопку дощечек, скрепленных между собой продетыми в отверстия кожаными ремешками. «Полистав» деревянную книгу, увидел изображения каких-то зверей, растений, орнаментов. Ботаника, что ли? Ну, это уж вовсе ни к чему.

– Хорошо, Клаус, эту стопку возьми, – указал он на первую, – остальные с быками и кустами брось! – Да кликни Фрица, хватит ему горничную тискать да дрова ей рубить, пусть поможет носить вещи и книги, а заодно старика уберет, надоел совсем! – рассержено велел майор и стал спускаться по деревянной лестнице к выходу.

Дородный Фриц, угрожая штыком винтовки, загнал старого хозяина на кухню, откуда испуганно выглядывали молодые паны и их дети.

– Папа, оставьте их, не надо! Пусть берут, что хотят! – умоляла дочь, таща отца за рукав.

– Все столовое серебро забрали, картины, иконы, – ладно, но книги, книги! – прижимал ладони к лицу Захаржевский.

– Сидеть тут, иначе паф-паф! – грозно велел Фриц и затворил дверь, поспешив на помощь Клаусу.

Когда крепкий армейский фаэтон, запряженный сытыми лошадьми, подкатил к высокому крыльцу с двумя полукругло спускающимися к пандусу для экипажей мраморными лестницами, Клаус стремглав подскочил к фаэтону и помог взобраться продрогшему от холода герру майору, поставил его тяжеленные чемоданы.

– Трогай! – велел он второму солдату, исполнявшему роль возницы.

Фаэтон с грохотом покатил по мощеной диким камнем дороге, за ним доверху груженая всякой поклажей телега, которой правил Фриц. В воздухе закружились снежинки.

Денщик с майором проводили глазами становящуюся призрачной аллею с фигурами и дом с белыми колоннами.

– Никогда не думал, что в России может быть так холодно! – возмущался офицер.

– Мы в Малороссии, герр майор, – учтиво подсказал денщик.

– Один черт! – махнул Бремер, натягивая перчатки.

– А я, господин майор, никак не ожидал встретить в этой варварской стране столь великолепные постройки, библиотеки, картины! – с долей изумления говорил унтер-офицер.

– Боюсь, Клаус, скоро от всего этого ничего не останется. Можешь гордиться, что, увозя с собой, мы спасаем хоть малую часть. Как, ты говоришь, называется это село… все время забываю название…

Фелики Пурлук, герр майор!

– Фелики Пурлук, – фыркнул инженер, – чего можно ожидать от места с таким названием? Все-таки хорошо, Клаус, что мы едем домой!

Осень 1919, Великий Бурлук

…еще раз прошелся по библиотеке. Что-то с хрустом лопнуло под сапогом. Наклонившись, поднял кусок деревянной дощечки, старый и почерневший. К удивлению Изенбека, он был испещрен знаками или, скорее, буквами, вырезанными от руки чем-то острым…

Дорога тянулась через редколесье, было сыро и промозгло. Ливший всю ночь дождь к утру перешел в мельчайшую осеннюю морось, которая висела в воздухе, медленно оседая на голые кусты и деревья, и черные скелеты акаций особенно резко выделялись на серо-унылом фоне.

Хотя температура была плюсовая, холод пробирал до костей даже тепло одетых людей, особенно тех, кто сидел без движения. Сырость скользким ужом вползала под одежду, замедляла ток крови в жилах и делала непослушными суставы.