Деревянная пастушка

Когда они поравнялись с призраком — а у призрака вся голова была в крови и лицо до неузнаваемости разбито, — он повернулся и принялся жаловаться фюреру. Преданные штурмовики, старые товарищи по партии, были приглашены Вагнером, они сидели все вместе и пили до зари (как выяснилось из невнятного бормотания призрака) в ожидании приезда фюрера. А потом Вагнер вдруг подал знак и половина присутствующих ринулась на другую половину и принялась избивать их бутылками и рукоятками пистолетов. Это же бессмысленное хладнокровное убийство, самое настоящее истребление преданных СА, старых товарищей, и если такое произошло по приказу фюрера, то фюрер просто с ума сошел…

Фридрих выхватил было пистолет, но Геббельс придержал его руку, ибо фюрер, ко всеобщему удивлению, заикаясь, принялся извиняться! Он, видимо, был настолько потрясен этим призраком Банко[52], что принялся уверять его, будто произошла ужасная ошибка — боже упаси, он вовсе не хочет, чтобы хотя бы волос упал с головы дорогого ему Банко.

— Сейчас же идите к доктору.

«Да, видно, и в самом деле произошла ужасная ошибка, — подумал Фридрих. — Так просто было всех их перебить и вдруг — извольте! Суеверный фюрер еще может решить, что это дурное предзнаменование…» И тут Фридрих вдруг почувствовал, что рука, лежащая на его локте, дрожит, и, взглянув на Геббельса, увидел, как тот изменился в лице. «Ага! — подумал Фридрих. — Значит, и ты тоже понял, что фюрер еще может все переиграть и отменить операцию, и тогда где будешь ты, мой друг?»

Но тут сверху послышался веселый гул голосов, неясная баварская речь и появилась группа «старой гвардии» — все улыбающиеся точно паяцы, и радостные, и довольные, как терьер после охоты на крыс. При виде их фюрер сразу приосанился и принялся хлопать их по спине.

— Уж вы извините нас, герр Гитлер: одному мерзавцу удалось спастись, но ничего, мы скоро его прикончим!

— Забудьте о нем, ребята! Вы мне нужны для более крупной игры.

В большинстве своем это были «ветераны», когда-то вместе с Гитлером обтиравшие уличные углы… Фридрих успел узнать Эссера, жадного до скандалов «желтого» журналиста; Эмиля Мориса, натаскивавшего для Гитлера первые отряды головорезов, до того как были созданы (как таковые) СА; и Вебера — партийного геркулеса, раздобревшего поистине до размеров Гаргантюа. Вебер работал вышибалой в пивной до того, как одиннадцать лет назад во время провалившегося мюнхенского путча возглавил своих «оберландовцев».

— Ну, ты доказал, что силы у тебя под этим жиром еще хватает! — произнес фюрер и весело ткнул его под ребро, так что человек-гора даже рыгнул. — Да и ты тоже, Эссер: я смотрю, любовницы не лишили тебя пыла!

Затем все они прошли в кабинет Вагнера, оставив Фридриха на часах в коридоре, и двери плотно закрыли. До ушей его сквозь трехдюймовую дверь почти ничего не долетало, лишь порой приглушенный визг Гитлера, предававшего кого-то анафеме за измену (значит, вопреки предположениям Банко кое-кто из пировавших был еще жив). Затем двери распахнулись и появился Геббельс.

— Запомните, — хохотнув, бросил он кому-то через плечо, — это только закуска. И нам надо пошевеливаться, пока вести об этом не дошли до их шефа!

Внутри за дверью невидимый фюрер громко, скороговоркой перечислял имена:

— Дю Мулен… Шнейдгубер… Шмидт… (который только что прибыл).

Но, услышав слова Геббельса, он словно бы вдруг очнулся и выскочил из комнаты. Когда он проходил мимо, Фридрих подумал: «Интересно, что сейчас чувствует Адольф? Вид у него такой, точно он обмочился…»

Но тут обоим адъютантам велено было, прихватив с собой команду убийц, срочно грузиться всем в бронированные автомобили.

27

В Висзее доктора в половине седьмого разбудил невероятный грохот и шум внизу — там так орали и стучали, что проснулся бы и мертвый. Доктор обнаружил, что оба адъютанта исчезли, а двое берлинских «туристов» сидят по обе стороны его кровати — оба оказались переодетыми гестаповцами из Берлина, и доктор был теперь у них под арестом.

Еще прежде, чем Гитлер и его свита прибыли на место, туда примчались на армейских грузовиках люди Дитриха с «персоналом» из концентрационного лагеря в Дахау. Эти объединенные силы окружили гостиницу. А как только появился Гитлер, некий «турист» осторожно спустился вниз и неслышно отодвинул задвижки, после чего Фридрих вытащил графа Шпрети из комнаты № 5, где в воздухе стоял запах пота и бриллиантина, а Брюкнер и Эмиль Морис ворвались в комнату № 9, где Гейнес делил ложе со своим шофером. Хотя Гейнес славился быстротой реакции, пришельцы опередили его, оглушив ударом по голове; грохот же, раздававшийся по всему дому, производил сам Гитлер. Рукояткой своего фетиша, старого хлыста из кожи носорога, он дубасил в запертую дверь комнаты № 7.

— Кто там? — буркнул сонный голос.

— Я, Гитлер! Откройте!

— Как вы рано! Я ждал вас около полудня.