Деревянные пушки Китая. Россия и Китай – между союзом и конфликтом

Падение Кантона не сделало наместника Е Минчэня более сговорчивым. Высокомерно игнорируя суровую действительность, он заперся в своём дворце, не вступая ни в какие переговоры с представителями «варваров». Тогда союзники просто арестовали Е Минчэня и, подобно многим другим будущим антигероям «полицейских» войн, вывезли его в индийскую Калькутту.

Тогда ещё не было придумано никаких «международных трибуналов», иначе бы Е Минченю устроили показательный процесс где-нибудь в Париже или Лондоне. В то время его просто посадили под арест, и знатный пленник, как и все цинские чиновники не чуждый высокому искусству, писал в заточении лирические стихи, без ложной скромности именуя себя в них «Су У за морем».

Китайские коллаборационисты в Кантоне, 1858 год.

Европейская гравюра XIX века

Су У – легендарный государственный деятель и патриот Китая, в I веке до н. э. он был направлен с дипломатической миссией к хану гуннов в Южную Сибирь. За несговорчивость гунны задержали его у себя на 19 лет, но так и не смогли склонить на свою сторону, и пасущий овец в заснеженной Сибири мудрец и дипломат Су У стал в Китае символом преданности Родине перед лицом могущественных варваров.

Сомнительный «новый Су У» в виде арестованного Е Минченя всего через год умер в калькуттской ссылке. Тем временем европейские оккупанты в духе «полицейских» войн передали управление Кантоном и всей провинцией Гуандун в руки гражданского губернатора Бо Гуя и разбитого генерала Мукэдэна, поставив их под наблюдение англо-французской комиссии и даже придав им в поддержку четыре сотни английских солдат. Высокопоставленные коллаборационисты тут же приступили к разоружению ополченцев, заявив, что так они «оберегают народ».

Европейцы полагали, что занятие Кантона сделает пекинский двор более сговорчивым. Они предложили цинскому императору направить своих уполномоченных для переговоров в Шанхай, угрожая в противном случае возобновить боевые действия в другом районе Китая. Пекинский двор «варварам» ничего не ответил, зато официально сместил со своего поста уже отконвоированного в Калькутту наместника Е Минчэня. «Полицейская» война продолжилась.

Англо-французы ищут путь на Пекин

К концу апреля 1858 года англо-французская эскадра, выйдя на север из находившегося под европейским контролем порта Шанхая, достигла Бохайского залива, крейсируя у берегов столичной провинции Чжили. Отсюда, через форты Дагу в устье реки Пейхо (Байхэ) и расположенный выше по реке город Тяньцзинь, пролегал наиболее короткий и удобный путь к Пекину.

Союзники надеялись, что вид грозной эскадры сделает маньчжурского императора куда более сговорчивым и дело обойдётся без большой войны. За англо-французами наблюдали посланник США, снабжённый двумя военными фрегатами, и русский дипломат граф Евфимий Путятин с парового корвета «Америка». Обе страны, сохраняя нейтралитет, старались не упустить свои интересы в Китае.

Невнятные переговоры англо-французской эскадры с пекинскими чиновниками продлились месяц. Кстати, помимо непомерных экономических требований европейцев, камнем преткновения служил и дипломатический церемониал. И эта, казалось бы, сугубо формальная проблема была едва ли не важнее прочих меркантильных и практических вопросов.

Господствовавшая над Китаем небольшая народность маньчжуров, опираясь на традиции схоластического конфуцианства, использовала абсолютно непререкаемый церемониал как важнейшее орудие идеологического господства над миллионами китайцев. Маньчжурский император, богдыхан, был не просто монархом Китая – он был священным властелином всего человеческого мира. Любые иные народы и государства считались его варварскими вассалами. Их посланники обязаны были многократно падать ниц и, «затаив дыхание, ожидать повеления» не только перед самим императором, но и перед его уполномоченными и наместниками (эта процедура называлась «коу-тоу» и считалась репетицией возможной аудиенции у повелителя мира).

Европейские представители, в свою очередь, считая Цинскую империю отсталой варварской страной, соглашались лишь преклонить колено пред императором как монархом самостоятельного государства, напрочь отказываясь соблюдать и понимать «варварские» ритуалы «коу-тоу». Но для Маньчжурской империи это было не просто ритуалом – отказ допустить иностранцев и их дипломатов в Кантон и Пекин был вызван главным образом опасением, что они не будут соблюдать извечный церемониал, а это, с точки зрения цинского правительства, таило в себе прямую опасность для престижа императорской власти и, как следствие, опасность для маньчжурского владычества в Китае.

Такое несовпадение мировоззрений делало продолжение «полицейской» войны неизбежным.

Канонерки штурмуют форты