Деревянный меч

«Уж это точно, — подумал Кенет, стиснув зубы от стыда и кланяясь как можно ниже. — Не забуду. Особенно когда удеру как можно дальше от Каэна. Самое время. Если я сейчас скроюсь, она решит, что я бежал от мук неразделенной любви. И подумает, что и впрямь никогда меня не любила, а я, наглец, навоображал себе невесть чего. И займется кем-нибудь другим. По всей вероятности, на меня похожим. Вот ведь подвалит счастье какому-то бедолаге. Если не зазевается, высокородная семейка живо сплавит барышню с рук — пусть теперь муж заботится о ее поведении.

Ну и наговорил же я! В жизни бы она мне не поверила, будь я для нее реален. Хорошо знакомому поклоннику она бы мигом ответила: «Врешь, любимый!» Но в том-то и дело, что я для нее не существо из плоти и крови, а незнакомый герой. Явился из ниоткуда и ушел в никуда. Я не человек, я образ ее желания, меня как бы и нет вовсе. Не так уж и трудно поверить, что ты не любишь того, чего нет».

Выйдя, Кенет еще раз оглянулся на павильон. Отблески фейерверка скользили по его окнам гораздо реже. Только раз промелькнуло в окне лицо барышни Тамы — бледное, наивно-восторженное. Губы ее шептали чье-то имя; Кенет сразу понял, что не его, и разбирать не стал.

Чувствуя себя последним мерзавцем, Кенет выбрался из сада за ворота и с облегчением вздохнул. От стены напротив отделилась черная тень и шагнула ему навстречу.

— Иди за мной, — тихо произнесла тень голосом массаоны Рокая.

Кенет повиновался. Он не знал, что именно массаоне от него нужно, — только слышал, что голос Рокая дышал тихой яростью, и не задавался вопросом, чем он мог так прогневать каэнского массаону. В том расположении духа, в котором Кенет пребывал после беседы в павильоне, ему казалось, что всякая живая тварь, всякая букашка имеет право сердиться на него — не только массаона.

— Прикрой лицо, — приказал массаона. — За поворотом увидишь закрытый паланкин — полезай в него.

Кенет вынул из волос заколку и опустил голову. Длинные волосы скрыли его лицо совершенно, загрустил молодой воин — с кем не бывает?

— Хорошо, — одобрил массаона без всякого выражения. — Иди.

Если бы Кенет и надумал куда сбежать, ничего бы у него не вышло: массаона неотступно следовал за ним. Он своей рукой приподнял занавеску, скрывающую дверцу, и почти втолкнул Кенета внутрь паланкина.

— Садись, — распорядился он.

Кенет с трудом разглядел в полумраке свободное сиденье — на том, что напротив, лежала, как ему показалось, куча тряпья. Не успел Кенет сесть, как куча зашевелилась.

— Массаона! — возмущенно вскричал Наоки. — Уж не знаю, что я натворил, но Кенет точно ничего не сделал. За что его-то арестовывать?!

— Молчи, — оборвал его массаона и обернулся к Кенету: — Ты со своей барышней разобрался? Неужели дело в этом?!

— Откуда вы знаете? — запинаясь, спросил Кенет.

— Если бы я не знал, — ехидно отпарировал Рокай, — я не был бы массаоной. Я обязан знать. Довольно и той ошибки, что я совершил с твоим остолопом-приятелем, вот с этим самым Наоки. Так разобрался или нет, я спрашиваю.

— Разобрался, — неохотно ответил Кенет.

— Каким образом? — заинтересовался Наоки. Кенет вкратце объяснил, снова мучаясь от стыда.

— Фью! — присвистнул Наоки. — Чтобы в такое да поверить! Твое счастье, что ты маг. Ты и вообще мог ей сказать, что между вами ничего не может быть, потому что лошади летают. Она бы тебе поверила.

— Заткнитесь, сопляки! — шепотом загремел массаона. Кенет и Наоки не столько повиновались приказу, сколько потеряли от изумления дар речи.

— Я вас не для того сюда притащил, чтобы тратить время на ваши препирания, — гаркнул массаона по-прежнему шепотом. — Отвечать на мои вопросы — вы, оба! От темы не отклоняться. Ты с кем в последний раз разговаривал, кроме своей красотки, и когда?

— С лекарем Хассэем, — недоуменно отозвался Кенет. — Утром, сразу после построения.

— Я тоже, — с вызовом произнес Наоки.

— Где были потом? — продолжал допытываться массаона.

— На рынке, а после того — в порту, — ответил Кенет, недоумевая все сильнее. — Сидел на ящике и читал книгу.

— Дрых в казарме, — лаконично отрезал Наоки.

— В порту... в казарме... — задумчиво протянул массаона. — Лучше не придумаешь. Имей в виду, что ты, — он взял Кенета за руку, — сбежал из Каэна морем незадолго до полудня.

— В честь чего это? — возмутился Наоки.

— А ты молчи, — со злорадным удовольствием осадил его массаона. — Тебя здесь вообще нет. Ты четыре часа назад убит на дуэли.

Теперь до юных воинов начало доходить, что их никто не арестовывал и что случилось нечто из ряда вон выходящее.

— Я сегодня получил императорский указ, — объяснил массаона. — О поимке государственного преступника по имени Кенет Деревянный Меч.

— Но я же не... — начал ошеломленный Кенет.

— Я знаю, что ты «не», — перебил его массаона. — Иначе бы тебя здесь не было.

Говорил он хмуро; недавнее удовольствие от перепалки с Кенетом уже покинуло массаону.

— Тебя велено взять живым. Заткнуть рот, вырвать глаза и основательно переломать руки. И отправить никак не в столицу, а в Замок Пленного Сокола. Тебе это о чем-то говорит?