Деревянный меч

— Разве массаона Рокай ничего тебе не говорил? — нахмурился старик Эрэнтэ.

— У нас было очень мало времени, — покачал головой Кенет.

— Что ж, — кивнул Эрэнтэ, принимая объяснение. — Горы посылают сны. Сон принадлежит тому, кто его увидел. Если только человек не захочет, чтоб ему помогли истолковать его сон, ему нет нужды о нем рассказывать. Но первый сон гостя принадлежит Творцу Богов. Это справедливо. Ты готов рассказать свой сон?

— Но я не помню, что я видел, — возразил ошеломленный Кенет.

— Это тебе не помешает, — усмехнулся Эрэнтэ самыми кончиками губ. — Достаточно твоего согласия.

— Я... я, конечно, согласен, — растерянно выговорил Кенет. — Но я и правда ничего не помню.

— Толай поможет тебе вспомнить, — заверил его старик.

Тем временем дети принесли убранную после пробуждения гостя ширму и проворно воздвигли ее вокруг него вновь. За ширмой послышался шум. Недоумевающий Кенет напряг слух: так, похоже, что все встали с шэна и ушли в дальний конец дома. Все, кроме одного. За ширму к Кенету вошел тот, кто должен помочь ему вспомнить, Толай. Им оказался здоровяк, который спрашивал его, откуда он пришел.

— Твои сородичи спросили меня про мой сон, а сами ушли. Я сделал что-нибудь не так? — тревожно осведомился Кенет. — Обидел кого-нибудь?

— Успокойся, сын по хлебу, — серьезно ответил Толай. — Ты никого не обидел. Просто ты не помнишь своего сна и не можешь знать — такой ли это сон, который стоит рассказывать при всех. Если бы ты помнил, тебя бы спросили — хочешь ты рассказать свой сон всем или только одному мне. Не бойся ничего. Я помогу тебе вспомнить.

Кенет вздохнул с облегчением: хорошо, что он не обидел никого ненароком. Своенравный народ эти горцы, горячий. Не один год надо прожить с ними бок о бок, чтобы понять толком, что их заденет, а что — нет. Массаона, и тот всего не знает, а ведь он в горах сколько раз бывал.

За ширму просунулась чья-то рука с круглой глиняной чашкой. Толай взял чашку, и рука исчезла.

— Выпей. — Толай протянул Кенету напиток, над которым поднимался ароматный пар. — Это поможет тебе вспомнить.

Кенет взял чашку в обе руки и осторожно отпил горячую жидкость.

— По-моему, я пил это вчера, — заметил он.

— Не совсем, — покачал головой Толай, — но в твоем вчерашнем питье было и это. Пей, не бойся. Эти травы безвредны. От них ты не заснешь, как вчера. Они просто помогут тебе вспомнить.

— Я и не боюсь, — обиженным, почти детским голосом возразил Кенет. До сих пор он так редко лгал, что просто не мог заставить себя произнести слова неправды обыденным, нормальным голосом. А сейчас он говорил неправду: непонятно отчего, но он все-таки побаивался, только признаться было стыдно.

Толай с улыбкой наблюдал за ним. Кенет решительно поднес чашку к губам и медленно выпил обжигающий отвар.

— Очень хорошо, — одобрил Толай, принимая чашку из его внезапно ослабевших рук. — Теперь ложись и закрой глаза.

Кенет охотно подчинился: в голове у него звенело. Он лег и закрыл глаза. Толай поставил чашку на шэн, сел рядом с Кенетом и прижал кончики пальцев к его вискам.

Только с трудом Кенет подавил дрожь. Слабость и звон в голове уже исчезли, и ничто не мешало ему в случае опасности вскочить и дать отпор. И все же он чувствовал себя совершенно беззащитным, странно беспомощным, неспособным отразить чье бы то ни было нападение. Тем более нападение такого сильного человека, как Толай. Пальцы у него были крепкими и жесткими, как чугунный посох. Возникни у Толая мысль пробить Кенету виски и вырвать мозг наружу — и ему достаточно сдавить его череп своими чудовищными пальцами чуть посильнее.

Кенет заставил свои непослушные губы усмехнуться. Нет, ну вот придет же такая ерунда в голову!

— Что-нибудь случилось? — тихо спросил Толай. Врать еще раз Кенет не видел смысла.

— Я тебя боюсь, — признался он, стараясь говорить как можно спокойнее.

— Скоро перестанешь. В первый раз всегда так. Раз боишься, значит, питье действует. Ты хорошо держишься. Меня, бывало, и задушить от страха пытались, и визжали... всякое бывало.

Через несколько мгновений Кенет убедился, что Толай сказал правду. Страх исчез бесследно. Судорожно сведенные мышцы расслабились. Жесткие пальцы Толая источали приятное тепло.

— Вспоминай! — резко потребовал Толай. — Что ты видел сегодня во сне?

Кенет хотел ответить, что не может сказать, что не помнит — и, к своему удивлению, вспомнил.

— Что ты видел? — Повелительный голос Толая звучал нетерпеливо.

— Своего побратима, — ответил Кенет, и его лицо осветилось улыбкой воспоминания. — И своего учителя. Только почему-то не так, как было на самом деле.

— Рассказывай, — велел Толай.