Деревянный Меч и Та, Которую Любит Небо

   -Поешь - гиалиец протянул котелок с бобовой кашей. Та принялась нехотя черпать варево деревянной ложкой.

   -Устала? - спросил Даргед.

   -Да - кивнула девушка - И ноги сбила.

   -Ну, это поправимо - сказал гиалиец и склонился над вытянутыми к огню ногами Дандальви, что-то шепча.

   Вскоре девушка почувствовала, как отступает боль и уходит усталость. Аппетит вернулся к ней, и котелок был ополовинен в два счёта. Теперь, когда сбитые ноги больше не отдавались болью, а от костра тянуло ласковым теплом, Дандальви стало стыдно за истерики и крики в те дни, когда усталость клонила к земле, а на пятки наступала погоня. Лицо её залило краской, когда она вспомнила, как отказалась идти дальше, а Даргед перекинул её через плечо и полночи тащил на себе, сам едва не падая от усталости. Девушка подняла глаза. Гиалиец смотрел на неё своим обычным загадочным взглядом, в котором было сразу всё: и лёгкая ирония к самому себе и остальному миру, и нежность, и жёсткость, и обещание чего-то, чему нет имени.

   -Прости меня, Даговорг - виновато произнесла Дандальви.

   -За что? - удивился гиалиец.

   -За всё - сказала она - За то, как я вела себя в последние дни. За то, что свалилась тебе на голову. Ведь если бы не я, то тебя бы не стали ловить с такой настойчивостью.

   -Не говори глупостей - ласково ответил Даргед - Если бы не ты, я рано или поздно подставил бы свою голову под меч очередного трупоеда, вознамерившегося убить меня. Знала бы, какая пустота и какое одиночество окружало меня до того ночного разговора возле рисюшни, мой маленький Единый Народ. Тебе этого не понять - не знаю, к сожалению, или к счастью.

   -Всё равно, прости - преодолевая зевок, сказала Дандальви.

   -Хорошо - успокоил её возлюбленный - Если тебе так важно моё прощение, то охотно и даже с радостью прощаю тебе все нанесённые мне обиды, существующие, впрочем, только в твоём воображении.

   -Ворг, а кто построил мост через эту речку? - сменила тему девушка, успокоенная словами Даргеда.

   -Предки тех, кого вы называете агэнаярами - ответил гиалиец - Недалеко отсюда находилось большое торжище, на которое сходились племена охотников и земледельцев со всего востока нынешней вашей Мидды. Мост позволял людям с западного берега Змеиной реки приходить для торговли.

   -А откуда ты это знаешь, ты здесь бывал? - удивилась Дандальви.

   -Нет, кроме родного Бидлонта я был в Эсхоре и в западной части Мидды, до Шархела - сказал Даргед, сгребая угли костра в сторону и стеля одеяла на тёплую землю - Зато я знаком с описанием этих мест, сделанным лет двести назад, а также памятью тех, кто бывал здесь раньше.

   -Как это? - не поняла дочь ард-дина насчёт памяти.

   Гиалиец принялся объяснять, что такое общий разум Единого Народа, как тысячелетиями накапливались знания, которыми мог воспользоваться каждый, достаточно было только ясно представить, что тебе нужно. Получалось плохо - словно слепому объяснять, какого цвета трава. Упомянул он и о письме - потому что память тысячелетий рано или поздно тускнела и стиралась. А перенесение воспоминаний на листы тростниковой бумаги тоже было способом сохранить древние знания, пусть и не столь ярко и ёмко, как прямой памятью, передающейся от разума к разуму, зато надёжнее - один экземпляр рукописи мог погибнуть, но оставались сотни, если не тысячи других.

   -Понятно, письмо, это вроде заклинаний, что пишет Видар на деревянных досках - сообразила девушка - А ваша общая память и есть лумаргское колдовство?

   -Ну, если считать колдовством то, чего вы, трупоеды лишены, значит это и есть колдовство - пожал плечами Даргед - Хотя для нас, гиалийцев, это привычное и обыденное.

   Дандальви спросила:

   -А почему реку называют Змеиной?

   -Потому что в долине реки много болотных змей.

   -А куда делись агэнаяры?

   -Часть стала рабами гунворгов и вилрадунгов, а часть отступила на юго-восток, в оазисы, что лежат в засушливых степях.

   -О судьбе агэнаяров ты тоже узнал из вашей "общей памяти"? - спросила дочь ард-дина.

   -Нет, об этом я слышал в Эсхоре и Келен-Конноте.

   Дандальви огорчённо шмыгнула носом: ей так хотелось, чтобы магия лумаргов, которой владеет любимый, была всесильной.

   -А теперь давай спать - сказал гиалиец - Земля остыла, как раз самое то: и не горячо, и не холодно.

   Через полчаса они уже спали, тесно прижавшись друг к другу. Вернее спала Дандальви - Даргед же находился в состоянии неведомого негиалийцам забытья, чутко следя в своей полудрёме за звуками, возникающими вокруг. Кричали в осоке птицы, выли вдали волки, шелестел в коричневых тростниках ветер - звуки были всё природными, не несущими опасности. Под утро в сон беглеца ворвался воинственный клич, непонятно чей - то ли аганский, то ли вопили недобитые агэнаяры. Впрочем, крики удалились на запад, в открытую степь. И гиалиец, проснувшийся было, вновь погрузился в забытье и продремал до самого рассвета.

II