Деревянный Меч и Та, Которую Любит Небо

   Равнодушно и, как показалось Даргеду - устало, он махнул рукой: отстань, дескать, мелюзга, чего тебе ещё надо - от смерти я тебя спас, иди своей дорогой. И отвернувшись от гиалийца, великан пошёл дальше, вдоль обрыва, край которого теперь почему-то был виден. Изредка он останавливался, внимательно вглядываясь, то в землю, то в наполненный снежной крупой воздух. Вот он поднял свой посох над головой и обрушил молниеносный удар на что-то, невидимое гиалийцу. Даргеду показалось, из-под клинка в разные стороны расползлись какие-то едва заметные глазу то ли змеи, то ли черви. Вскоре неизвестный растворился в снежной мгле, словно и не было его, ветер на глазах заметал следы.

   Гиалиец готов был подумать, что ему всё это привиделось - и падение в пропасть, и неожиданный спаситель, от которого так и веяло Силой, Силой, по сравнению с которой могущество и знания Даргеда - то же, что еле обструганный игрушечный детский деревянный меч против закалённого умелой рукой стального клинка. Но саднила отбитая и надсаженная неимоверным усилием рука, которой он цеплялся за спасительный корень. И он был жив и стоял на верху, а не лежал окровавленным куском мяса на острых камнях на дне ущелья.

   Пурга начала стихать. Вскоре небо очистилось от туч. Только тянул с севера пронизывающий ветер. На ночном небе ярко светила Дийя, Меняющаяся Луна. В её зеленовато-голубом свете гиалиец отлично разглядел окружающую местность - он стоял в полусотне шагов от края леса. Нашлась и тропа - вернее приметы, её обозначающие.

   И гиалиец бодро зашагал в сторону дома. Злополучный олень, едва не стоивший ему жизни, оттягивал плечи изгнанника. Даргед посмотрел на безоблачное небо. Оказывается, времени прошло немало. Пока бушевал буран, успел уползти к краю горизонта Красноглазый Волк. А с другого края небосвода выплыл Кривой Жезл, самое яркое созвездие северного неба, или как его называют аганы - Рука Меченосца - выплыла и понеслась по ночному небу. Вслед за Жезлом взошла Колесница, одинаково именуемая и гиалийцами, и трупоедами. Выскочила из неведомого своего убежища и помчалась вдогонку занесённой для удара Руке Меченосца. А там пришёл черёд Короне, по-гиалийски - Венцу Влюблённых.

   Даргед, впрочем, на звёзды почти не смотрел - дорогу он находил и без обращения к помощи далёких светил. С трудом верилось, что эти маленькие светлячки - жаркие солнца, подобные светилу его родного мира, и возле многих из них есть миры, подобные Миру На Закате. И где-то там - далёкая родина, Забытый Мир, откуда общие предки людей - и трупоедов, и гиалийцев - были вырваны безжалостными древними повелителями, что вели войны среди звёзд. Хотя легендарная человеческая прародина - настолько легендарная, что даже летописи Единого Народа приводят только путаные легенды о ней - не видна отсюда. Она расположена так далеко, что даже свет должен лететь долгие сотни, а может быть, и тысячи лет, прежде чем преодолеет путь оттуда до Мира На Закате.

   Отвлечённые мысли о звёздах и далёких временах позволяли хотя бы отчасти забыть об усталости и холоде. И Даргед не заметил, как оказался на поляне перед башней. Над крышей вился белый дымок. Дандальви не спала.

   С трудом переставляя ноги, гиалиец толкнул лбом ворота. Деревянные сворки тревожно заскрежетали. Слышно было, как, осторожно ступая, Дандальви приблизилась к дверям. Даргед слышал тревожное дыхание жены - она стояла, испуганная, не решаясь спросить: "Кто там".

   "Дорогая, открой, это я" - сказал Даргед. Внутри загремел о скобы вытаскиваемый засов.

   -Что произошло? - тревожно спросила Дандальви, глядя на измученного мужа, вся одежда и волосы которого обледенели.

   -Потом - прохрипел гиалиец - Дай немного отойду.

   Дандальви помогла ему освободиться от ноши и снять покрытую ледяной коркой куртку. Бросив одежду в угол, она подкинула в очаг дров и пододвинула скамейку к огню. Теперь, когда все опасности позади, гиалийца начала колотить дрожь - и от холода, и от пережитого. Согревшись, Даргед впал в сонливость, глаза сами собой закрывались. Жена бросила на скамью шкуру, выделанную в его отсутствие, и гиалиец упал на неё, забыв на время о брезгливости.

III

   Проснулся он, когда снаружи рассвело. Дандальви сидела с другой стороны очага и орудовала толстой костяной иглой над шкурой горного барана. Увидев, что муж открыл глаза, она выжидающе посмотрела.

   Гиалиец начал рассказ. Он не стал утомлять жену подробностями петляний по лесам - сказал только, что нашёл вдоволь орехов, ягоды и мёда. Вскользь упомянул, как подстрелил на обратном пути оленя. На пурге и всём связанном с нею гиалиец остановился подробнее.

   С глазами, полными ужаса, Дандальви слушала, как висел её любимый, цепляясь из последних сил за скользкое корневище, как готовился он распрощаться с жизнью. И как он разжал руку, в последний раз вспомнив о ней.

   -Я слышала твой голос - прервала его дочь ард-дина.

   -Что? - не понял Даргед.

   -Ты сказал: "Прощай" - пояснила Дандальви - Я увидела тебя среди пурги. Только тогда я не поняла, что это значит.