Деревянный самовар

– Я-то думал, что Витя у нас все до конца высмотрел, – вдруг совершенно иным, официально бодрым голосом заговорил Воронов, – ан нет. Доверяй, но проверяй. Контроль за подчиненными – наиважнейшее дело.

– По-моему, среди ваших, – тихо вспомнил Смирнов, – несколько иная поговорка ходила: друг, друг, а обыскать надо!

– Среди наших, – демонстративно поправил Воронов.

– Я в вертухаях не служил, – сказал Смирнов.

– Тогда, судя по фене, в приблатненных ходили?

– Ловил приблатненных, было дело. И блатных тоже ловил. И законников, и душегубов. Тех ловил, кто людям жить мешал.

– А я их стерег, чтобы не убежали.

– Вы и других стерегли. В основном других, Роберт Евангелиевич.

– И другие были не ангелы.

– Конечно. Ангелов-то за колючей проволокой не удержать: взмахнули прозрачными крылышками и улетели. А у вас, верно, ни единой утечки, кроме естественной, так сказать, смерти? «Шаг вправо, шаг влево – считается побег!» – жестким рявкающим конвоирским приказом заключил Смирнов.

– Что смотреть будете? – как ни в чем не бывало спросил Воронов.

– А что на глаза попадется, – беспечно ответил Смирнов.

– Тогда я пойду. У вас – экскурсия, а у меня – дела, – решил Роберт Евангелиевич. – Если вам что-либо понадобится, обращайтесь к моему заму.

Глядя в широкую спину Воронова, Чекунов вспомнил:

– А с глухарями что?

– Я повара пришлю, – не оборачиваясь, ответил Воронов. – Он вам их приготовит.

Смирнов беззвучно улыбался, скалился, хищно обнажая зубы.

– Завели его специально, Александр Иванович?

– А то!

– Зачем?

– От злости в беспамятстве может что-нибудь не то сделать, в раздражении мечась, невольно скрываемое показать…

– Ну, и что он вам сейчас показал?

– Зубы, Витек, зубы.

У конторы элита – агроном, зоотехник, ветеринар и инженер-механик – вежливо поздоровались с ними и, извинившись за напоминание об обеденном времени, разошлись по своим роскошным особнякам.

– А у рабочих сейчас тоже обед? – с опозданием спросил Смирнов.

– Обед, обед, – подтвердили сзади. Смирнов обернулся. Ему улыбался плотный средних лет коротко стриженый человек в сапогах, бриджах, в пиджаке на гимнастерку.

– Это вы зам Евангелиевича, старшина? – командирски поинтересовался Смирнов.

– Так точно, товарищ подполковник! Вас к рабочим проводить?

– А где они обедают?

– Летом, как сейчас, за бараками – открытая столовая. Свежий воздух, солнышко, шум тайги – все это аппетита прибавляет. Вас туда проводить?

– Не надо. Мы и сами дорогу найдем – хорошо объяснил.

За двумя длинными столами под навесами стучали ложками человек двадцать пять – тридцать. Смирнов заглянул в миску ближайшему: наваристые щи с хорошим куском мяса. Он прошел вдоль столов, стараясь рассмотреть лица. Не удалось: лица смотрели в миски, а не на него. Вернувшись на исходную, Смирнов задал громогласный вопрос:

– Кто-нибудь из вас знает меня, едоки?

Мгновенный косяк Смирнов словил, как фокусник, и направился к тому, кто этот косяк даванул. Словленный обреченно поднялся:

– Ты уже поел, Помидор? – поинтересовался Смирнов.

– Ага. Больше не хочется, – ответил тот, кого Смирнов назвал Помидором. Нет, не помидор напоминал этот гражданин, скорее сухой стручковый перец. Смирнов с брезгливой жалостью смотрел на него.

– Марафетишься?

– Да нет. Так, траву изредка покуриваю.

– Где дурь берешь?

– Что же вы меня перед народом, Александр Иванович? – почти прорыдал Помидор. – Может, лучше в сторонку отойти?

– Может и лучше, – согласился Смирнов. – Пошли.

Втроем уселись на высоком обрывистом берегу Чони, ножки свесили.

– Видали, какой стал? – с тоской начал Помидор. – Раньше-то: Леха, Леха, синьор Помидор. Первый щипач по Москве! А сейчас что осталось? Одна кожура.

– Не кожура, Леха, – поправил Смирнов. – Шелуха. Где дурь достаешь?

– Есть добрые люди.

– Значит, здесь за один марафет горбатишься. И давно?

– Три года, как срок отмотал.

– И сдохнет в тайге лихой москвич, классный щипач-писака Леха Крутов.

– Сдохну, – согласился в безнадеге Леха.

Не оборачиваясь, Смирнов отчетливо и невыразительно, как машина, произнес:

– Никогда не делай так, старшина. Сегодня все обошлось, а в другой раз, если ты так же незаметно ко мне подбираться будешь, с испугу могу и выстрелить, – Смирнов резко вскочил на ноги, развернулся. – И еще. Тебя мама разве не учила, что подслушивать – нехорошо?

– Я вам сюрприз, а вы такой крик, – удивился – развел руками старшина. – Кстати, меня зовут Иваном Фроловичем. Ваши глухари дух дают – весь хутор сбежался! Может, к столу?

– Иван Фролович, значит, – чтобы запомнить, повторил Смирнов. – Вот что, Иван Фролович, иди-ка ты… туда и подготовь все по высшему разряду. А мы погуляем немного и сразу на готовенькое. Компрене?

– Так точно! – откликнулся Иван Фролович и, развернувшись через левое плечо, направился к конторе.

– Это что – мы на канцелярских столах закусывать будем? – удивился Чекунов.

– За конторой пристройка, – объяснил Леха. – Апартаменты для приема гостей.

– А меня позавчера там не принимали, – обиделся Чекунов.

– Так вы по чину не гость, а служивый, – показал московские зубки Леха.