Деревня Левыкино и ее обитатели

Уполномоченным было невдомек, что они изгоняют из деревни наиболее ее жизнеспособную, наиболее грамотную и экономически состоятельную часть сельского населения. Трудно теперь поверить, что вся эта часть была враждебно настроена против Советской власти и представляла для нее главную опасность. Власть к началу тридцатых годов располагала уже необходимыми возможностями, не прибегая к репрессивным мерам, привлечь на свою сторону, убедить и перевоспитать тех, кто еще не понял ее намерений добиться всенародного блага и в силу недостаточной сознательности носил в себе элементы несогласия с ней или даже совершал проступки. К тому же эти несогласия и проступки, по большей части, были следствием неправильного поведения и действий «уполномоченных». Перегибы в политике по отношению к крестьянству не случайно критиковали лидеры Советского государства и руководящей партии большевиков. Однако эта критика возникала по частным фактам и никогда не доводилась до преодоления традиционного якобы недоверия со стороны политического гегемона – пролетариата к крестьянству как к классу мелких собственников. Партия, пришедшая к власти и располагающая неограниченными возможностями гуманного воздействия на исторически ограниченную мелкобуржуазную идеологию и психологию крестьянства, его воспитание в социалистическом духе, все время пугалась сама и пугала пролетариат неизбежной опасностью контрреволюционной реставрации.

А недоверие это возникло еще раньше, когда основоположник русского социал-демократизма Г. В. Плеханов в острой полемике с народниками объявил крестьянство антиподом пролетариата на арене политической борьбы против самодержавия за демократию и социализм. Он определил, что оно в конечном итоге, даже при самых крайних формах нужды, угнетения и бесправия неминуемо станет оплотом контрреволюции, поскольку эта борьба неминуемо заденет его интересы как собственника. В последующей теоретической и политической полемике В. И. Ленин убедил революционных социал-демократов в том, что крестьянство может и должно стать союзником пролетариата в борьбе за демократию и социализм при правильной политике по отношению к нему со стороны руководящего класса – пролетариата. Но, провозгласив лозунг союза пролетариата и крестьянства и приступив к его практическому воплощению в жизнь в условиях завоеванной после Октября 1917 года власти, он снова насторожил гегемона неуверенностью в отношении к его единственному историческому союзнику. Ленинское определение о том, что в массе мелкобуржуазного крестьянства ежеминутно, ежечасно рождается капитализм, еще больше усилило в среде партийных политиков недоверие к крестьянству. Сталинские десятилетия руководства деревней и ее социалистической реконструкции были наполнены цепью последовательных рецидивов этого недоверия.

Новая экономическая политика, неизбежность которой оказалась очевидной к концу Гражданской войны, дала возможность вывести из кризисного состояния экономику советского государства прежде всего обеспечением условий подъема производства в крестьянском хозяйстве. Ее положительные результаты проявились не только в росте объемов производственной продукции и даже не только в укреплении в целом крестьянского сектора экономики, а в том, что в среде крестьянства вырос слой хозяев, способных не только реорганизовать свое индивидуальное производство, но и взять на себя роль руководителей крупного сельскохозяйственного производства. Коллективизированная деревня могла дать значительно более высокий экономический результат, окажись она под руководством этого выросшего в деревенской среде слоя специалистов-хозяев.

Но именно в них-то государство рабочих и крестьян увидело главную опасность для себя. На мой взгляд, тогда, в начале коллективизации, даже при наличии фактов социальных конфликтов, было преувеличено отрицательное значение антагонистических тенденций в процессе социального и экономического расслоения нэповской деревни. В этих условиях был необходим трезвый и обстоятельный анализ этих тенденций. Нужно было, как сейчас говорят, просчитать все варианты возможных решений и только тогда принять наиболее оптимальное из них с точки зрения главной задачи социальной реконструкции деревни. Партийное и государственное руководство, повинуясь усвоенной догме, сделало ставку на беднейшие слои деревни и из их среды выдвинуло руководителей новой колхозной деревни. А на практике произошло так, что сложным производством стали руководить неопытные, неподготовленные для этого важного дела люди. Решению общей задачи здесь не могло помочь просто честное отношение к делу многих вчерашних бедняков и батраков. Нужны были опыт и знания. А этого у бедняков не было. И в итоге оказалось невозможным оценить величину издержек, произошли ли они от простого неумения или от преступной безответственности таких балаболов, как Стеха, Егор Политов, Гаврил Петров или Абрам Михалыч в нашем колхозе «Красный путь».

* * *