Деревня на Голгофе: Летопись коммунистической эпохи: От 1917 до 1967 г.

— Пущай узнают: может, и у себя «колхозный рай» заведут… Вот тогда и запляшут… «колхозную плясовую»…

Прежде, в дореволюционной деревне, и школьники и их родители питали полное доверие и благоговейное уважение к печатному слову, книге, учебнику.

Если кто–либо чему не верил, то последним и неопровержимым доказательством были слова:

— Это же в книге пропечатано!..

И «Фома Неверующий» сдавался.

А теперь? Хрестоматии советских школ таковы, что уже школьники первого класса обязаны читать пропагандную ложь:

— Мы не рабы.

— Рабы не мы.

— Колхозы собрали богатый урожай.

— Колхозники живут зажиточно.

— Мы хорошо пообедали и с песнями отправились на колхозную работу.

— Советские школьники благодарят Сталина, великого друга детей, за счастливое детство!..

* * *

Взглянут дети на картинку — потом на свои лохмотья, на свою нищую халупу… Они рассматривают картинки, читают текст хрестоматии, сравнивают это со своей жизнью, своим опытом, и у них с первых же месяцев ученья зарождается недоверие к учебнику: там — ложь…

Беседы школьников с родителями по поводу написанного в книгах это недоверие усиливают.

Встречая в печатных органах так много неправды, жители Советского Союза уже со школьных лет проникаются недоверием и неуважением к газете, журналу, книге. Это неуважение и недоверие к печатному слову сказывается в том обычном вопросе, с которым они обращаются друг к другу при виде печатного органа:

— Ну, что там они брешут?..

Писатель М. М. Пришвин в очерке рассказал любопытный случай. Он увидел в поле знакомого подростка, колхозного пастуха, подошёл к нему, присел, побеседовал. Потом предложил пастуху прочесть свой новый рассказ, только что напечатанный в советском журнале. Принимая из рук писателя журнал для прочтения, подросток–читатель сказал:

— Посмотрим, что ты тут набрехал…

Возможна была бы такая беседа крестьянского парня с писателем и такое отношение вчерашнего школьника к печатному слову в дореволюционное время?!.

Материально–бытовые нужды сельской интеллигенции

Деревенские интеллигенты получают низкую заработную плату: агроном и врач от 250 до 350 рублей в месяц, а учителя от 150 до 300 рублей (нетто). Председатель сельсовета, партиец с низшим образованием, получает 400 рублей, то есть больше, чем получает директор школы–семилетки или врач.

Чтобы учесть реальную ценность заработной платы, нужно сопоставить зарплату с ценами на продукты и товары. Государственная цена в магазинах такова: килограмм ржаного хлеба — 1 рубль, килограмм картофеля — 1 рубль, килограмм мяса — 20 рублей, сала или коровьего масла — 30 рублей. Но в большинстве случаев сельская интеллигенция не может купить продукты по государственной цене: колхозное начальство редко снабжает служащих продуктами. Поэтому сельским интеллигентам обыкновенно приходится покупать продукты по базарным или спекулятивным ценам и платить за продукты в несколько раз дороже цен государственных. Так, например, государственная отпускная цена пуда колхозной ржи на месте, в колхозе, 20 рублей, а спекулятивная цена в этом районе колебалась за колхозные годы от 50 до 200 рублей, то есть она была в 2,5 или даже в 10 раз выше государственной. При таких обстоятельствах семейные служащие могут кормить свою семью скудно.

А государственные цены на одежду и обувь ещё выше, чем на продукты: ситцевая или льняная, рубашка от 50 до 100 рублей; ботинки — около 100 рублей; костюм от 300 до 600 рублей. Но по этим, государственным, ценам очень редко удаётся купить одежду или обувь. Чаще приходится доставать их у спекулянтов–перекупщиков или торговых работников и платить за это в несколько раз дороже. При этих обстоятельствах интеллигенты–одиночки живут скудно, а семейные — очень бедно.

Прежде, до революции, сельский учитель начальной школы за свою службу получал 30 рублей (в золоте) в месяц. На эту месячную заработную плату он мог купить: 75 пудов ржи, или 100 килограммов сала, или 3 костюма.

А теперь сельский учитель начальной школы за своё среднее месячное жалованье, 200 рублей (нетто), может купить по государственным ценам: только 12,5 пудов (200 килограммов) ржи; сала или масла — только 7 килограммов. А по базарным или спекулятивным ценам он может купить продуктов в несколько раз меньше. За костюм же теперь сельский учитель должен работать два–три месяца.

Можно сравнить также денежную заработную плату учителей дореволюционной школы и школы советской. Учитель начальной школы в дореволюционной России получал заработную плату в размере 30 рублей (в золоте) в месяц. А учитель начальной школы в Советском Союзе получал перед войной (1941–45 года) 300 советских рублей (брутто) в месяц по высшей ставке. В те годы стоимость дореволюционного золотого рубля официально оценивалась в 150 рублей советских. Следовательно, советский учитель начальной школы получал в те годы 2 золотых рубля, или в 15 раз меньше дореволюционного учителя.