Деревня на Голгофе: Летопись коммунистической эпохи: От 1917 до 1967 г.

А вот каково снабжение хлебом и другими продуктами в провинциальных городах уже в 1967-ом, юбилейном, «самом урожайном году в истории советского государства», да ещё при условии продолжающейся массовой закупки зёрна за границей. Правительственная газета сообщает об этом такие сведения: «Очереди за чёрным хлебом, перебои с крупой. В школах нет завтраков для детей».

Хлеб, купленный колхозниками в городах, в государственных магазинах, достаётся хлеборобам с большими трудами и очень дорого. Для того, чтобы отправиться в город, колхозник прежде всего должен получить от колхозного председателя отпуск с работы на один–два дня. А это дело обыкновенно без взятки не обходится. За дорогу от деревни до города и обратно колхозник тоже должен заплатить: или за железнодорожный билет или шофёру грузовой машины. Нередко земледелец должен заплатить за хлеб более дорогую цену приказчику, который легко узнает колхозников по одежде и может не продать им хлеба или продать только один килограмм и заставить людей стоять в десятке хлебных очередей.

В результате таких порядков крестьянин, у которого власть забрала все зерно за бесценок, может, после всяческих мытарств, привезти себе из города, в самом лучшем случае, пуд хлеба, который обойдётся ему в десятки раз дороже той цены, которую правительство платит колхозу за отобранную продукцию.

Так голодают без хлеба и мучаются, добывая его в городах, хлеборобы–колхозники…

Из жителей социалистической деревни хлебом обеспечены только начальники, которые являются хозяевами колхозных складов, и механизаторы: трактористы, комбайнёры, шофёры.

Механизаторы получают натуроплату по гораздо более высоким нормам, чем рядовые колхозники. Тракторист в селе Вирятино, Тамбовской области, получил от колхоза 10 центнеров зёрна за год. Но такая оплата в колхозной деревне является очень редким исключением. Обследователи большого села Вирятино, состоящего из 400 дворов, могли указать только одного механизатора с такой натуральной оплатой. Группа советских научных работников, обследовавшая этот колхоз, в книге, изданой в СССР в 1959 году, старалась представить жизнь колхозников в пропагандно–розовом свете. О питании жителей села они писали: «Хлеб и мучные Продукты вместе с пшеном составляют основу питания вирятинцев».

Но в этом селе они могли найти только Одного тракториста, который мог заработать 10 центнеров, 60 пудов, зёрна. Для его семьи в 5 душ это выходит по 12 пудов в год, по одному пуду в месяц, по 1/2 килограмма зёрна в день на человека, или в два раза ниже нормы питания. Таким образом, даже тракторист, заработавший зёрна больше всех в селе, получил недостаточное количество хлеба для питания своей семьи. А рядовые колхозники получают на трудодни зёрна в несколько раз меньше тракториста. При таком совершенно недостаточном количестве зёрна — хлеб и мучные продукты не могут служить «основою питания».

Сельскохозяйственный рабочий–батрак в имениях Саратовской области ещё в 1892 году потреблял зерновых продуктов 419 килограммов в год, или больше одного килограмма в день.

Это значит, что помещичий батрак в дореволюционной России потреблял хлеба вдвое больше, чем член семьи современного механизатора деревни, колхозного тракториста.

В пореформенной русской деревне, от 1861 до 1917 года, потребление зерновых на душу населения было в среднем не менее 22 пудов в год, около двух пудов в месяц, по килограмму в день.

А семья рядового колхозника в Советском Союзе, по вышеприведённым вычислениям, получает на трудодни в среднем только около 100 граммов зёрна в день на человека, или в 10 раз меньше, чем потреблял в среднем каждый житель дореволюционной деревни.

Крестьяне в дореволюционной деревне, включая самых бедных из них, батраков, ели хлеб вдоволь. А колхозникам заработанного в колхозе на трудодни хлеба хватает только на один месяц в году. Поэтому колхозники едят хлеба совершенно недостаточно, сидят на голодном пайке или обходятся совершенно без хлеба.

Но крестьяне в дореволюционной Деревне ели хлеб не только ржаной. Крестьяне в тех областях дореволюционной России, где сеяли пшеницу (Украина, Кубань и другие области), ели хлеб белый, пшеничный.