Деревня Тюмарково

— О себе? — Денис, к моему удивлению, оказался самокритичным. — Еще не так давно я хотел уйти в монастырь. Но… испугался, что в силу характера не смогу выполнять некоторые послушания. Гордыня, знаешь ли… Смиряюсь, но до сих пор считаю, что достоин большего.

— Может, и правда, достоин? — Я вмешалась в их разговор.

— Все мы так думаем, пока вдруг не осознаем, что жизнь осталась позади, но в ней ничего, кроме страхов и самомнения, не было.

— Вроде ты не стар. Но осознание — первый шаг к победе. И каковы же, если не секрет, твои планы на будущее?

— Женитьба, дети, собственный бизнес… Хочу начать с пчеловодства. Мед дорого стоит и хорошо раскупается.

— И почему до сих пор не начал?

Следом за ними я перебралась через топкий и заросший осокой ручей. Затем вылезла на крутой бережок и остановилась.

— Слабые ноги? Надо заниматься спортом. — Заметил Денис. — Гулять по вечерам и ездить на общественном транспорте.

— Задыхаясь от жары и чьей-то вони?

— И почему женщины такие категоричные? — Неожиданно разозлился мужчина и зашагал к следующим зарослям.

— Наверно потому, что мы себя любим. — Я пожала плечами. — И оберегаем от негатива.

— Ты бы в церковь сходила. — Услышал и тут же отреагировал Денис. — Вас, дочерей Евы, бесы одолевают!

— Точно. — Не утерпела я. — Постоянно подзуживают то пол помыть, то руки… Майку потную постирать. Личико, чтобы казаться свежей и моложе, кремом вымазать.

— Мам, успокойся! — пихнул меня кулаком в бок Сережка. — Давай свою борьбу за права начнешь позднее! Вдруг он обидится и нас в лесу оставит!

Денис услышал и расхохотался:

— Твой сын, Катя, прав: сражаться тоже нужно с умом. Так что, милая дама, учись думать, и только потом — делать. А то никто замуж не возьмет.

— И не надо! — Радостно сказала я и вытянула руку. — Кстати: вот та здоровая береза растет неподалеку от деревни. Сережка! Ура! Мы дома!

***

И все-таки Денис не обиделся, поскольку уже вечером пришел менять нам розетки. То ли ему было скучно, то ли потянуло на острое… не знаю. Когда с чувством выполненного долга и уже затемно он собрал свои отвертки-пассатижи и вышел в трещавшую сверчками ночь, напоследок мне так хотелось спросить его про местную невесту… Но желание лечь в кровать оказалось сильней любопытства.

— Хороших снов! — Пожелала ему, медленно закрывая дверь.

Он обернулся и кивнул.

— Завтра не приду.

— Как хочешь. — Я улыбнулась и отмахнулась от севшего на лоб комара. — Но печеньки еще остались.

— Когда в город поедете? — Спросил он.

— Послезавтра. В понедельник мне на работу.

— И мне.

Он развернулся спиной и через траву пошел к дороге. А я, наконец, закрыла дверь. Похоже, после такого насыщенного дня мы все жутко устали…

И точно: сын с собакой, не дождавшись ухода нашего соседа, устроились на моем матрасе и заснули в обнимку. Я же выключила свет и подошла к распахнутому в ночь окну. Высоко в синем небе сияла серебряная луна. Ее лучи делили мир на два цвета: белый и черный. Серые оттенки казались столь малозаметными, что не хотелось обращать на них внимание. «Бытие для тьмы двуполярно. — внезапно подумалось мне. — Одобрение — отрицание. Все — или ничего. Сражение сильных — отчаяние слабых. Тьма — время отказа от индивидуального роста в пользу коллективной безопасности. Во тьме сложно отличить правду от лжи. Но сейчас — всего лишь ночь». — думала я. — «Совсем скоро Луна уйдет за горизонт, а на востоке проснется заря. Ее нежные краски рассеют тьму, и каждый увидит, насколько неоднозначно творение Божье, внутри которого мы живем…»

Где-то под речкой, разгоняя тишину и мои грустные мысли, перекрикивались с камышовками перепела. В саду охали и ухали совы. За сеткой тонко пищали комары. Прекрасный мир жил по своим законам, и мне, как его части, следовало им подчиниться. Зевнув, я задернула занавеску и на цыпочках прошла к кровати. А потом с облегченным вздохом упала на подушку. Да, трудностей и борьбы вокруг нас хватало. Но также хватало и радости. Разве не здорово, что здесь, в далекой глухой деревне без газа и нормальной связи живут интересные люди? Разве не прекрасно, что тут, в тупике, окруженном лесом, эти люди не озлобились, а наоборот, готовы поддержать совершенно чужого им человека?

Я улыбнулась и погладила ушки забравшейся ко мне Мани.

— Давай спать. — сказала ей. — Ночь скоро кончится, и наступит новый, очень хороший, день. Рядом с дверью, положив лохматую морду на лапы, твой сон стережет Казбек. А еще мы обязательно пойдем гулять в поля. Но только после того, как соберем в малиннике весь мусор. Ну, может, не весь…

Маня согласно вздохнула. Уткнувшись носом в собачью голову, я медленно вплывала в сон. Луна, напоследок посеребрив край занавески, скрылась за выступом террасы. Навевая приятные грезы, под окнами трещали кузнечики… И где-то за домами, возвращаясь от приехавшего в деревню на выходные брата, заковыристо матерился Семен.

***

Уже через день, заперев наш деревенский дом и поручив его надзору бдительных соседок, мы вернулись в город.