Деревня Тюмарково

— Святошна маленькая. — Улыбнулась Серафима. — Как ручеек. А на Талицу мы ходили после сенокоса. Там — белый песок и теплая чистая вода. А еще — береговые стрижи.

— Помнишь, каким был пруд за графским дворцом? — Мечтательно прижмурилась тетя Надя.

— Тут есть дворец?! — Тут же сделал стойку сын.

— Нет. — Покачали платками старушки. — В шестидесятых годах все сломали. И дворец, и церкву. А ведь она была красивой: горящие золотом купола сияли за двадцать километров! Возвращались мы с базара и сразу видели дом… А теперь и моста, и дороги короткой нет. Все заросло. Один лес да бурьян.

Бабушек стало жаль. Вся их хорошая жизнь, пусть даже трудная, осталась в воспоминаниях. Хотя, если честно, я им немного завидовала. Мои родители редко кого-то звали в гости. А все мои друзья охаивались матерью только по звуку голоса в телефонной трубке. Это было в детстве. Юность меня встретила штурмом Белого дома и талончиками на покупку водки. Только став взрослой, я смогла позволить себе роскошь поиска ответов на непростые вопросы «почему так». Прочитав множество литературы на интересующую тему, я все-таки нашла ответ. Он прост, но, вместе с тем, невероятно труден в понимании, а тем паче, в исполнении: на одном конце человеческой драмы находится вечное «хочу», а на другом — любовь. Глядя на бабушек, я поняла, что интуитивно каждая из них вывела для себя формулу равновесия, в которой не было зависти, но присутствовала радость каждого дня. Пусть трудного. Иногда — невыносимо тяжелого и болезненного. Но на востоке снова всходило солнце и согревало лучами уставшую душу. А земля-кормилица одаривала плодами и покоем. Все было в их жизни правильно: рождение нового человека, радость совместного труда и праздников. Тихое упокоение под золотыми крестами, когда наступал срок. Все-таки не зря я потратила выходной день на такую нелегкую дорогу!

Улыбнувшись дому, я вышла на улицу. Манька с Серегой уже сидели в машине и пили горячий кофе. Бабушки дружно охнули:

— Идемте, мы вас покормим! Путь-то дальний! А то, может, заночуете? В доме диванов хватит!

Искренне поблагодарив за заботу, я покачала головой и показала на скатившееся к горизонту солнце.

— Нам пора. Спасибо за рассказ и лопату!

— Ой, подожди, деточка, сейчас я пирожков принесу! — Вдруг вспомнила тетя Надя. — Недавно пёкла, с яйцом и луком. С капустой! В дороге поядите!

И не давая отказаться, чуть ли не побежала к своему дому.

Пакет был большим и пах так, что мой ребенок сглотнул голодную слюну.

— В русской печке пёкла! — Улыбнулась старая женщина. — Кушайте на здоровье да приезжайте к нам снова!

— Мы будем ждать! — Серафима Александровна поправила свой зеленый платок, на прощание коснувшись узловатыми пальцами Манькиных ушей.

***

Дорогой мы ехали молча. В лесу уже стояли синие сумерки, так что пришлось включить дальний свет. И снова сугробы вспыхнули миллионами ярких искр.

— Ну как? — Осторожно спросила барышня-риелтор, когда Маня и сын заснули на заднем сидении.

— Впечатление… двойственное. — Честно сказала я. — Место низкое. Я видела тонкие кривые осины и что-то из ивняка. Они любят мокрую землю. Дом… Он, согласитесь, холодный. Даже с учетом печки. Зимой в нем жить нельзя. Крыльцо придется поднимать. И это я еще не видела крышу и подпол. Наверняка в таком месте он всегда сырой. Значит, переводы гнилые. Строительного рынка поблизости нет. Откуда везти материалы для ремонта?

— Как хотите. — Поджала девушка губы. — Могу скинуть десятку. Но не больше.

— Я подумаю.

— У меня есть другие клиенты! — Обидчиво сказала она.

— Хорошо. — Сейчас мне было немного не до нее. Датчик топлива медленно, но верно опускал стрелку к красной зоне. И это меня волновало больше, чем дом.

— В Вашем городке есть заправка? — Поинтересовалась у нахохлившейся девушки.

— Нет. — Равнодушно сказала она. — Только на трассе. В двадцати километрах от поворота.

Мне стало… не по себе. Ночь. Мороз и заглохшая машина. Сознание услужливо нарисовало картинку: яркое утро и два замерзших трупа. Вернее, три, поскольку Маня нас не бросит.

— А срезать путь можно?

— Да. — Кивнула та. — Сейчас будет площадь… Вот тут остановите. Видите? — Ее палец ткнул в сторону неосвещенной улицы. — Едьте туда. Километров через десять будет поворот налево. Там перекресток, не промахнете. Еще десять километров через лес — и трасса. Несколько сот метров до заправки. Счастливого пути!

Хлопнув дверью, она накинула на голову капюшон и понеслась в сторону своего дома. К теплу, пирогам и телевизору. Я проводила ее взглядом и, включив передачу, развернулась на застывшей площади. Почему-то в голове проскочила мысль о том, что при всей своей нелюбви к бреду, которым нас кормят из голубого экрана, именно сейчас я бы что-нибудь посмотрела. Может, старый, знакомый до каждого жеста, советский фильм. Один из тех, которым в свое время восхищались бабушки. Тогда — молодые и красивые девчонки.

Сын проснулся, когда я повернула налево и въехала в лес.