Деревня восьми могил

Я постарался задать этот вопрос как можно небрежнее, но все равно успел перехватить сверкнувший, как молния, взгляд Мияко.

— М-м-м… Да нет, не так уж давно… Я, разумеется, слышала о нем и раньше: мы как-никак земляки. Знала, что он ушел на военную службу. А познакомил меня с ним мой покойный муж. Во время войны престижно было иметь в друзьях кадрового офицера. Мы приглашали его в гости, ходили вместе в бары.

— Ваши отношения сохранились и после смерти мужа?

И снова Мияко бросила на меня пронзительный взгляд:

— Мы стали встречаться даже чаще, чем при жизни мужа. Я ведь осталась одна, первое время мне было очень тоскливо… Хотя, если говорить откровенно, военных я не люблю. Но Синтаро ведь служил в штабе, многое знал, от него можно было получить много интересной информации. Хм, получается, что я, так сказать, использовала его в своих интересах.

Позднее я узнал, что Мияко в трудные времена принялась скупать драгоценности и теперь могла не беспокоиться о своем будущем. По слухам, она обладала большим богатством. Она была настоящей деловой женщиной, каких в Японии встретишь нечасто.

— Я слышал, что Синтаро холост. Он живет с бабушками?

— Да, он холст, но живет не один, с ним живет его сестра Норико. Эта Норико… в общем, она…

Мияко, не договорив, замолкла. Я взглянул на нее и понял, что она недовольна собою.

— Я что-то не то спросил?

Мияко откашлялась:

— Простите, пожалуйста. Мне не следовало бы вдаваться в эти детали. Но раз уж начала, договорю. Видите ли, Норико родилась в тот самый год, когда разыгралась вся эта драма с вашим отцом. Мать ее, беременная ею, от потрясения скоропостижно скончалась. Норико, говорят, появилась на свет недоношенной, восьмимесячной. Никто не ожидал, что она выживет. Она и сейчас… Она на год моложе вас, а выглядит лет на девятнадцать — двадцать. Синтаро живет с ней в доме, который семья предоставила ему, когда он вернулся в деревню. Ведет крестьянский образ жизни.

На душе у меня опять стало скверно. Вот как аукаются злодеяния моего отца по прошествии стольких лет! И конечно же, кроме Норико, в деревне множество других жертв отца.

Я попытался представить себе, что меня там ждет, и почувствовал гнетущий неодолимый страх.

«Монахиня с крепким чаем»

В Окаяме мы с линии Сандзё пересели на линию Хакуби, в городе N. сели на другой поезд и вышли из вагона через несколько часов, в начале пятого вечера. По линии Сандзё мы ехали в вагоне второго класса, и это было вполне комфортно. А на линии Хакуби таких вагонов нет, и, кроме того, поезд был переполнен. Так что, выбравшись наконец на платформу, мы с облегчением вздохнули. Нам предстояло еще час ехать на автобусе и полчаса добираться до самой деревни пешком. Честно говоря, я был по горло сыт всеми этими переездами.

Автобус, к счастью, был почти пуст, и в нем состоялось мое первое знакомство с жителем Деревни восьми могил.

— О! Госпожа Мияко?! — громко окликнул Мияко сидевший напротив сухопарый человек, телосложением и одеждой напоминавший покойного дедушку. Лет ему было около пятидесяти.

— Китидзо-сан? Откуда вы?

— Ездил по делам в N. А вы из Кобэ? Как жаль деда Игаву…

— Зато конкурента не стало, радоваться нужно!

— Ну и шутки у вас, Мияко-сан!

— Но ведь вы часто ругались с господином Усимацу. Разве нет?

Позднее мне объяснили, что Китидзо, как и покойный дед, — только двое во всей деревне, — торговал лошадьми. Здесь принято было, единожды взявшись за какое-нибудь дело, заниматься им до самой смерти. Хотя война многое изменила даже в этой глухомани.

Мияко, кажется, затронула болезненную для Китидзо тему.

— Да бросьте, госпожа, — воскликнул он, — не городите чепухи! Меня его смерть очень огорчила. Полиция дергала без конца, все выясняла то одно, то другое, деревенские все подозрительно глядели на меня. Но я тут ни сном ни духом.

— Ну все, все! Никто же ни в чем вас не обвиняет! Скажите лучше: ничего не произошло в деревне в последние дни? Я имею в виду, что-нибудь необычное.

— В общем, нет. Вот доктору Араи не повезло: каждый день допрашивают.

— А! Это врач покойного Усимацу! Но не может же лечащий врач давать своему пациенту яд! Это ведь моментально раскроется. Да и всем известно, как хорошо относился доктор к господину Усимацу.

— Нет, его допрашивают как свидетеля. Наверняка кто-то подменил лекарство, которое доктор дал Усимацу, на яд. Но знаете, госпожа, — Китидзо понизил голос, — конечно, я не говорю, что доктор Араи убил старика, но все-таки тот умер, выпив лекарство, которое доктор прописал ему. Это многие обсуждают в деревне. И из-за этого доктор Араи растерял большинство своих пациентов.

— Надо ж! И кто же разносит такие слухи?

— Ну, этого я сказать не могу. Хотя ладно, скажу: доктор Куно.

— Не может быть!

— Может, может быть! После того, как доктор Араи поселился у нас, Куно-сан будто переродился.