Дерево красной птицы

– Нужно столкнуть хотя бы один, чтобы устроить обвал, – предложил Даон. – Если полностью завалить проход не получится, оставим часть воинов в засаде на всякий случай, чтобы не пропустить сбегающих киданей.

Мунно мрачно кивнул и начал подниматься на скалу. По его опущенной голове и напряженным плечам Кымлан поняла, что он не уверен в успехе своего отчаянного плана.

Когда они поднялись на достаточную высоту, чтобы лагерь киданей открылся перед ними как на ладони, Мунно наклонился к Кымлан и тихо спросил:

– Видишь большой шатер, покрытый шкурами?

Она кивнула.

– Это шатер командования, – пояснил Мунно. – А вон там, дальше, – склады с припасами и оружием. Их нужно уничтожить в первую очередь.

Даон схематично наносил метки на карту.

– Далеко… Что, если у меня не получится? – обеспокоенно спросила Кымлан, глядя в серьезное лицо Мунно. Теперь она ясно видела, что это была опасная авантюра, исход которой под большим вопросом.

– Мы подстрахуем тебя. Вот здесь и здесь, – Даон ткнул пальцем в импровизированную карту, – расставим лучников. Проблема в том, что кидани могут увидеть костры прежде, чем они успеют выстрелить.

– Тогда я спущусь ниже. – Кымлан кивнула, не уверенная в том, что ее способности сработают.

– Будь осторожна. Как только подожжешь лагерь, сразу уходи. – Даон быстро переглянулся с Мунно, но их взгляды не предвещали ничего хорошего. Все трое прекрасно понимали серьезность ситуации и то, что это, возможно, их последняя битва.

Закончив с картой, они вернулись на стоянку с уже разработанным планом. Выступать решено было ночью, когда основная часть киданьского войска будет спать. Мохэсцев было всего четыре десятка, но командиры надеялись на внезапность атаки и на то, что успеют закрыть проход. В конце концов, любой урон, который они нанесут противнику в его собственном логове, можно будет считать успехом, но, – Кымлан чувствовала это, – Мунно нужна была безоговорочная победа.

На Кымлан лежала основная ответственность за эту операцию, а все остальные лишь создавали условия для проявления ее способностей. Она волновалась. Она еще не научилась как следует управлять огнем, и поэтому чувствовала неуверенность и беспокойство, что подведет соратников. Как и Мунно, Кымлан хотела, чтобы все прошло гладко. А потом по уговору забрать Сольдан в Когурё и освободить рабов.

Порой она ловила на себе взгляды Даона и Мунно, но не понимала их смысла. В одном все еще ощущалась враждебность, а в другом – какая-то отстраненность. Мунно избегал смотреть ей в глаза и ни разу не заговорил о вчерашнем. Может быть, ночью он просто поддался моменту и взял ее за руку из благодарности за помощь? В такой напряженной обстановке, когда жизнь висит на волоске, а его положение в племени может пошатнуться в любой момент, чувства – последнее, на что стоит тратить силы. В любом случае Кымлан хотела поскорее закончить здесь и вернуться домой, навсегда забыв непонятные ощущения, которые охватывали ее рядом с Мунно.

Безлунная ночь накрыла вершины гор черным колпаком. Мохэсцы крались по лесу, укрытые непогодой. Ветер качал деревья и поднимал с земли мелкие ветви и листья. Сегодня природа благоволила им: направление ветра давало надежду на то, что он поможет быстро распространить огонь по лагерю. Поэтому Кымлан немного успокоилась.

В условленном месте отряд разделился, и Кымлан задержалась у подножия горы, глядя на спину карабкавшегося по скалистым выступам Мунно. Из-под сапог солдат летели мелкие камни, и Кымлан каждый раз вздрагивала, опасаясь, что не все доберутся до вершины. Ее позиция находилась с другой стороны холма, и она вместе с лучниками осторожно направилась туда. Они выбрали идеальное место, позволяющее просматривать не только лагерь, но и выход из ущелья. Кымлан осталось только дождаться условного сигнала, чтобы вступить в бой.

Ветер ревел в кронах и нещадно рвал полы одежды, нагло пробираясь сквозь рукава. Внимание лучников было приковано к проходу. Время от времени они недоверчиво поглядывали на Кымлан, неуверенные в том, что она действительно может поджечь варваров. Кымлан же, не отрываясь, смотрела на тихий лагерь и интуитивно ожидала какого-то подвоха. Коварство киданей она испытала на себе и страшилась, что они разгадали их планы. Как бы ни старались мохэсцы быть осторожными во время разведки, кто-то мог заметить их и предупредить своих. Однако выставленные по периметру караульные выглядели невозмутимо, и поэтому натянутая тетива нервов немного ослабла.

Время шло, а сигнала все не было. Кымлан судорожно стискивала рукоять меча, будто искала в нем опору. Ей казалось, что отряд Мунно задерживается, хоть она и понимала, что столкнуть со скалы огромные валуны сложно даже для нескольких десятков взрослых мужчин. Кымлан замерла, как каменная глыба, обратившись в слух. Огонь внутри нее дрожал, то вспыхивая искрами, то совсем затухая. Она напрягалась, пытаясь уловить то самое чувство, которое вынуждало пламя выплеснуться из ее тела, но не могла нащупать верную нить.